Путеводитель Новости Галерея артов

03.08.23 - Нам 4 года!
01.01.23 - С Новым 2023 годом!
08.03.22 - Поздравляем прекрасных леди с 8 марта!
23.02.22 - Поздравляем наших защитников с 23 февраля!
01.02.22 - У нас новый дизайн фиалкового цвета!
03.08.21 - Нашему «домику» 2 года!
09.05.21 - С Днём Великой Победы!
08.03.21 - Поздравляем прекрасных дам с Международным женским днём!
23.02.21 - С Днём Защитника Отечества!
01.01.21 - С Новым 2021 годом!
03.08.20 - Нам 1 год!
09.05.20 - С Праздником Великой Победы!
01.05.20 - С Праздником Весны и Труда!
08.03.20 - С Международным женским днём!
23.02.20 - С Днём Защитника Отечества!
31.12.19 - С наступающим 2020 годом!
12.10.19 - Теперь у нашего домика новый адрес - www.ice-and-fire.ru!
28.09.19 - Мобильный стиль снова работает! Прошу оставлять ваши пожелания и замечания в соответствующей теме!
22.09.19 - Мобильный стиль в течение нескольких дней работать не будет в связи с перенастройкой! Прошу прощения за неудобства!
22.09.19 - Прошу оценить долгожданный вау-поворот!

Лед и Пламя

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Лед и Пламя » Творчество фанатов » Фанфик: Огненная Тьма


Фанфик: Огненная Тьма

Сообщений 21 страница 40 из 178

21

17945,37 написал(а):

Алора
я молчу))  и дописываю главу))
соблазн начать жонглировать намеками велик, но я держусь))

Жду, жуду, а заодно выкладываю своё на ту же тему)) Вдохновили вы меня http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/47999.png

+1

22

Глава 2. Фарфоровая куколка

...тот, кто сеет ложь, не будет иметь в конце концов недостатка в её плодах.
Дж. Р. Р. Толкин «Сильмариллион»

Густой смолистый запах хвои плыл по комнате, перемешиваясь с пудровым ирисом, и смешение это являло собой аромат крайне странный и пробирался он в самые потаённые уголки и щели, пролезал всюду, впитывался в поры кожи, окутывал собой каждый волосок, пропитывал ткани. Тягучие масляные капли расплывались по прозрачной зеленоватой воде, играли в ярком свете многочисленных свечей радужными бликами. От воды поднимался пар, уплывал вверх и там оседал на купольном потолке. Умелые проворные руки перебирали потемневшие и отяжелевшие от воды длинные медные пряди, скользили по мраморно-белым рукам, уверенными и быстрыми движениями, растирали, разминали хрупкие точёные плечи, полировали с помощью чёрно-зеленой смеси с резким травяным запахом, что пробивался сквозь ирис и хвою, порозовевшую от жара кожу, которая и так была гладкой и сияющей, а это таинственное средство делало её и вовсе идеальной. Рядом на маленькой жаровне кипело и булькало в котле, начищенном до зеркального блеска, очередное неведомое варево, а на низком столике расставлялись с величайшей осторожностью бесчисленные какие-то флаконы цветного непрозрачного стекла и пузатые баночки с неясными субстанциями, извлекаемые из рядом стоящего резного шкафчика тёмного дерева. Все эти действия осуществлялись в полнейшей тишине, которую нарушали разве что время от времени звуки падающих на пол восковых капель да всплески воды. Причина этой благоговейной тишины была в страстной нелюбви королевы к разного рода глупым разговорам и её привычке углубляться в свои мысли, уходить в них с головой, отрешаясь от происходящего - в этом случае любые звуки она расценивала как досадную помеху её размышлениям и вдобавок как вопиющее неуважение и карала за то сурово и весьма изобретательно. Распространенный же повсеместно обычай петь тягучие баллады во время такого времяпровождения не прижился тут и вовсе. Ещё пуще чем пустую болтовню не любила королева песен, а вернее сказать ненавидела всей душой, потому немногие барды и менестрели, обретавшиеся на Севере, обходили Винтерфелл дальней дорогой, а прежде чем направить свои стопы в то или иное место разузнавали тщательнейшим образом не будет ли там и её милости в ближайшее время. В самом же Винтерфелле все песни прекратились вовсе после случая с вышивальщицами. Женщины пели за работой, как делали они это всегда, на протяжении всего времени, что занимались своим ремеслом, когда в комнату ворвалась королева, грохнула дверями о стены так, что слышно было по всему замку и поклялась, что своими руками возьмёт иглу и нить и зашьёт накрепко рот той, что посмеет его открыть и издать ещё хоть звук. В глазах её при том тлела такая жуткая решимость, что как-то сразу стало совершенно ясно - она не шутит, не преувеличивает и при случае исполнит свою угрозу незамедлительно и в самом прямом смысле, без всяких иносказаний. Слух об этом довольно быстро выполз за стены Винтерфелла и как оно всегда в таких случаях бывает - несколько видоизменился и вот уже расползлась по всему Северу байка о том, что была некая девица среди тех вышивальщиц, что запрет нарушила и поплатилась за свою безрассудную смелость самым жестоким образом. Ещё болтали, что королева зашивая рот строптивой девице, сама пела печальную балладу о любви и всё спрашивала бедняжку от чего та ей не подпевает. Санса поначалу страшно бесилась от этих небылиц, думала как унять слухи, а после махнула рукой, решив, что у неё есть дела и поважнее.

Таким образом омовение и все сопутствующие ему манипуляции с её телом и волосами, происходили в священной тишине и ничто не мешало ей предаваться размышлениям.
Мысли уносили её конечно же к Джону, кружились вокруг их разговора и вообще всего между ними случившегося. Конечно он не сдержался и крепко и нежно обнимая её, нашептывал ей в уши вопросы и она отвечала ему так же едва слышно, иногда и вовсе лишь кивала или отрицательно качала головой. Таким образом ещё немного правды выплыло на поверхность и от правды этой брат сцепив зубы и полыхая очами, сдавленно шипел куда-то ей в волосы:
- Убью. Я клянусь тебе, я убью его. Пусть не сейчас, через год, два, десять лет. Неважно. Разорву эту тварь на куски. Почему ты мне не сказала сразу? Ну почему?! - встряхивал её при этих словах как куклу и в глазах его стояли злые слезы и глаза были совершенно больными и самого его всего трясло как в лихорадке.
Она в ответ лишь лепетала бесконечные «прости» и смахивала с глаз слёзы. И сгорала вся от мучительного стыда - самая главная тайна, самая важная, самая ему нужная и необходимая - так и осталась тайной. И вовсе не потому что она так решила - её и не спросили даже, всем видом давая понять, что решать подобные вопросы не её дело. Она крутилась так и эдак, змеёй вся изворачивалась, но так и не смогла ни за что уцепиться и ей навязали исполнить то, что она считала неправильным и несправедливым. Дали понять, что всё её королевство и вся её независимость - иллюзия, лишь потакание её капризу, поощрение за хорошее поведение. И не забыли напомнить, что всего этого она в одно мгновение будет лишена, если вздумает перечить хоть словом, не говоря уж о деле. Более того любезный брат не постеснялся заявить ей прямо, что в случае чего, то отправиться она прямиком на Утёс Кастерли, где будет заниматься ведением хозяйства, пока её супруг со всем прилежанием и старанием исполняет свои обязанности королевского десницы. Присутствующий при этом разговоре Тирион ни словом не возразил, лишь взглянул на неё с мерзкой какой-то понимающей и участливой улыбочкой, мол, смирись. Санса подавила жгучее желание немедленно прихватить за гнутую кованую ножку ближайший табурет и расколотить его на мелкие кусочки о голову карлика, а саму эту ножку засунуть в глотку дражайшему братцу, а то и в другое какое место, поинтереснее глотки. А вот на словах взорвалась, не сдерживая себя в эмоциях и громкости.
- Какой ещё супруг?! С ума вы что ли посходили?! Наш брак был аннулирован!
- С чего бы вдруг? - голосом до ужаса ровным и от того страшно бесящим вопросил её брат. - Никаких записей о том нет, в отличие от записей о браке, так что поедешь как миленькая на Утёс.
- Ни на какой Утёс я не поеду! - взвилась она, закипая уже не на шутку. - Пусть этот Утёс в самое пекло провалится и сгинет там! И брак наш силы не имеет уже давно. Он даже не был консумирован! В отличие от другого моего брака. И быть женой Тириона Ланнистера я не могу никак, потому как я давно уже вдова лорда Болтона, вот так-то! - победно припечатала она.
- Того самого лорда Болтона, которого ты скормила собакам? - невинно поинтересовался Бран, прищуря глаза.
- Клевета! - отбрила она, понимая, что утопает совсем, но её уже неудержимо несло и в глубине души разгоралась искра какого-то нездорового азарта в теснейшем сплетении с вдохновенной придурью. - Супруг мой, ныне покойный и горячо любимый, погиб от несчастного случая. Был растерзан стаей диких псов, я по нему до сих пор страшно тоскую и плачу одинокими ночами. Собак тех кстати перебила лично. Из лука. Нарочно для такого дела стрелять училась и весьма в том преуспела.
Бран возвел глаза к потолку и никак не отреагировал на всю эту чушь, зато Тирион как-то резко подобрался и язвительно поинтересовался:
- А ваша битва с горячо любимым супругом за Винтерфелл как в вашу трагичную историю любви вписывается?
От Сансы не утаилось, что Тириона от чего-то сильно задели её слова, хоть и были они наглым враньём от начала и до конца и он прекрасно это знал и не смотря на это знание - всё равно отчаянно кипел внутри необъяснимой какой-то детской обидой. Её такая реакция внезапно подхлестнула и раззадорила окончательно разыграться, хотя сложившаяся ситуация никак к тому не располагала.
- Да какая там битва... так, мелкая семейная склока. Супружеская размолвка, не стоящая и упоминания. Мы после примирились. Страстно! Лорд Болтон вообще долгом своим супружеским не пренебрегал и в исполнении его хорош был чрезвычайно. Неподражаем просто. А вот лорд Тирион так и не смог брак наш осуществить по причине полного мужского бессилия! - не вполне логично, но весьма злорадно закончила она, при том последние слова прокричала как можно громче, в мстительной надежде, что звонкий её голос донесётся до как можно большего количества ушей. А там уж обладатели этих ушей разнесут пикантную и неприглядную подробность про мудрейшего десницу по всему замку и даже за его пределы, а там глядишь и про всему королевству пойдёт гулять сплетня. Мысль эта почему-то чрезвычайно грела её сердце, наполняя душу диким каким-то хулиганистым восторгом.
Она и сама не понимала, почему так зла на Тириона, почему так хотела его уколоть побольнее, ущипнуть как можно более обидно и вообще всячески уязвить... может потому что сейчас молчал и не попытался её как-то защитить, а может просто отыгрывалась за Брана. Назвался десницей - вот и пусть получает за своего короля, решила она.
Тирион аж подпрыгнул от такой откровенной лжи и уставился с видом крайне оскорбленным на Сансу, она в ответ изобразила гримасу издевательского сочувствия.
Десница короля весь надулся, нахохлился, побагровел лицом и решительно заявил, что не желает слушать эти явные оскорбления и просит разрешения его милости удалиться вон. Разрешение это получил и моментально им воспользовался, не забыв правда напоследок бросить на Сансу укоряющий взгляд, который она предпочла не заметить, сосредоточив всё свое внимание на Бране. С ним, к великому её сожалению все эти трюки, что так просто выбили Тириона из равновесия, не работали совершенно. С ним вообще почти ничего не работало. Бесцветным, абсолютно лишённым каких-либо эмоций, голосом он проговорил ещё раз что ей надо сделать, что делать и говорить категорически запрещено и что последует в случае нарушения запрета. Холодные тёмные глаза прошили насквозь, колючим и холодным порывом ветра ударило и оглушило чужое присутствие внутри - как всегда резким бесцеремонным вторжением. Сжало всю её, смяло, скомкало - и отпустило почти сразу. Как всегда после её било мелкой дрожью и в голове все смешалось и перепуталось, хотелось нестерпимо спать и она, прикоснувшись губами к тонкой сухощавой руке, протянутой для поцелуя, на подгибающихся ногах покинула королевские покои. Горло пересохло, во рту был какой-то отвратный привкус, словно она внезапно решила пожевать прошлогодней листвы, что успела пережить увядание и перележать под снегом, а после не вполне просохла. По всему телу разливалась омерзительная слабость, а в голове беспрерывно шелестело - то ли листва на ветру, то ли многочисленные крылья птиц. Не разбирая дороги, Санса брела заплетающимся шагом по коридорам Красного замка и наверное бы свалилась где-то там и лежала бы, пока не нашли случайно, если бы не набрела на Джендри, который показался ей в эту минуту бессилия и отчаяния посланцем богов. Лорд Баратеон на мелочи не разменивался, времени зря не тратил, а молча подошел, заглянул ей в лицо и подхватил на руки, в глазах его при этом отразился полнейший ужас. Так же молча он донес её до выделенных ей покоев, сдал с рук на руки служанкам и уже перед дверями обернулся с вопросом:
- Зачем ты всё это терпишь? - и вышел не дожидаясь ответа.
Вопрос был задан неправильно. Не зачем, а ради кого. И ради него она бы ещё и не такое вытерпела. Но откровенничать об этом с Джендри она конечно же не собиралась. Она с ним вообще ни о чём говорить не желала. И видеть его тоже. И даже коротко мелькнувшая мысль о нём моментально портила настроение. И дело было ни в коем случае не в нём, а в Арье и в осознании, что всё могло быть не так плохо, что сестра могла быть с ней. Ну ладно, пусть не совсем с ней, однако расстояние между Севером и Штормовыми землями непреодолимым не было, в отличие от неизвестности в которой Арья растворилась. И раздражение её только усиливалось, когда долетали вести, что Джендри, которого ничему кроме кузнечного дела и не учили толком, не только вгрызался жадно в любую науку, используя все имеющиеся теперь у него обширные возможности, но умудрился завоевать уважение и авторитет в Штормовых землях как среди знати так и среди простонародья. И любимого дела, всё по тем же слухам, тоже не бросал, а ремесло своё всячески совершенствовал и делал дивной красоты доспехи, ковал мечи - прочные и лёгкие и создавал много других вещей, конечно уже теперь не ради заработка, а исключительно для души. Хорош собой он был всегда и полученные вместе с положением возможности лишь придали лоск тому, что создала природа, а в спешном порядке приобретённые манеры сплелись в невероятно привлекательный клубок с его врождённым обаянием. И вот чего этой Арье не хватало?! И ведь стоял коленопреклонный и смотрел щенячьими глазами, влюблённый по уши, на руках её готов был носить до конца дней. Но момент был упущен безвозвратно и за молодым лордом Штормовых земель уже волочится длинным хвостом вереница жаждущих выдать за него своих дочерей, сестёр, племянниц и прочих родственниц. А сам он, если верить слухам, начал бросать заинтересованные взгляды в сторону Дорна.

В реальность её выдернуло резко и несколько болезненно. Пока она витала в своих мыслях и воспоминаниях, служанки уже закончили промывать её волосы от масел травяными отварами, уже отжали аккуратно, слегка просушили и теперь расчёсывали и распутывали непокорные кудри отполированными до идеальной гладкости деревянными гребнями. Тонкий зубец попал в золотистую петельку из волос, а девушка, не заметив этого, неосторожно попыталась провести гребнем дальше по сияющей пряди и невольно за неё дёрнула. Совсем легко, но достаточно для того, чтобы открылись изумлённые синие глаза, затуманенные в первые секунды непониманием случившегося, но постепенно туман этот рассеялся, глаза сузились и прищурились.
Тишина в помещении достигла абсолюта. Даже дыхания не слышно было. Страх стремительно расползался по углам липкой паутиной. Она поднялась из воды взбешённой фурией, хвойной волной плеснуло по полу.
- Косорукая дура! - прозвенело и отразилось от стен громким эхом.
Под рукой у неё оказались щипцы для углей - небольшие и удобные, выкованные специально для миниатюрной жаровни в её купальне. Пальцы сами собой сомкнулись вокруг округлых рукояток. Первый удар рассёк бровь, второй - разбил губы. Спелой ягодной россыпью брызнула кровь - на пол, на стену, на ее обнажённую грудь и на руки. Лицо застыло бледной маской, утратив всякое выражение, небесная синева затянулась глянцевой чернотой неестественно расширившегося зрачка и в нём отражалось и раскачивалось пламя свечей. Плотно сжатые побелевшие губы не издавали даже тени звука. Безжалостный металл резал и кроил живую плоть. Крики и мольбы вязли и тонули в голодной пустоте глаз. Содрогающееся тело рухнуло ей под ноги и забилось, заколотилось лихорадочно и наконец затихло, лишь изредка вздрагивая в неконтролируемом всхлипе. Сансу эта тишина несколько отрезвила. Руки её наконец разжались и выронили щипцы, звякнувшие о каменные плиты пола.
Она оглядела своих служанок - притихших, как мыши под полом, когда почуяли кота и уже занесённую над ними смертоносную когтистую лапу, которая вот-вот подцепит острым коготком, утащит и будет играть в свою жестокую игру, пока не наиграется досыта.
Посмотрела себе под ноги - там свернулась и давилась рыданиями жертва её чрезмерно буйного нрава. Кровь заливала пол. Девица пыталась руками стянуть края самой страшной рваной раны на щеке, под пальцами хлюпало, булькало и выплескивалось при каждом истеричном всхлипе.
- Уберите её отсюда! - холодно приказала она. - И сами все вон пошли! Не сметь меня сегодня более тревожить!
Купальня опустела меньше чем за минуту и даже при стремительном и паническом бегстве её служанки умудрились ничем не нарушить тишины.
Медленно, словно её тяготил невидимый груз, Санса прошла по залитому кровью и водой полу к огромному, во всю стену, зеркалу и замерла, рассматривая своё отражение. Оглаживала своё тело, скользила ладонями по округлым бёдрам, по узкой талии и поднималась к груди, размазывая ещё не успевшую высохнуть кровь по белой коже. Подняла руку к глазам и зачарованно рассматривала свои тонкие изящные пальцы, вымазанные красным отблеском чужой жизни. Скользнула по губам, окрашивая и их. Рот её приоткрылся, меж губ скользнул кончик языка и прикоснулся осторожно к подушечке пальца, пробуя вкус... его почти не было, как и запаха - всё перебивала хвоя. Она горчила на губах, а запах наполнил её нос и казалось плескался у самого горла, сейчас ещё немного и вся она взорвётся фонтаном зелёных иголок. И может быть сможет выбить из памяти запах, с которым расставаться на самом деле не хотела, но и жить с которым было невыносимо.
Глаза её вновь приковались к отражению в зеркале, на сей раз она правда не оглядывала себя всю, а сосредоточила всё внимание на шее - там где остались отпечатки его прикосновений, жуткими чёрно-фиолетовыми следами. Веки её тяжело опустились, снова нахлынули воспоминания и низкий, с лёгкой хрипотцой голос Джона произнёс:
- Прости дурака. Больно?
И не дожидаясь ответа, горячие сухие губы прикоснулись лёгким целомудренным поцелуем там где наливались уже багровым следы его несдержанности и её глупости. За первым поцелуем последовал второй, за ним третий и так по всей окружности шеи. И во всём этом действе не было ничего кроме нежности и искреннего извинения. Вскинул на неё тёмные глаза-омуты и выгнув одну бровь спросил:
- Неужели не помнишь? Я поцелую и всё пройдёт.
Она помнила. Только вот откуда он не то что помнил, а вообще знал про это. Сомнительно, что Кейтилин хоть немного волновали царапины и ссадины, которые получал Джон и уж точно она его не утешала, не лечила его детские раны поцелуями. Разве что видел как мать с кем-то из них возилась, вероятнее всего с Арьей, на той вечно живого места не было от её бесконечных проделок и как следствие мелких травм.
Санса сползла на пол, скользя руками по зеркальной поверхности и оставляя на ней алые полосы. Свернулась калачиком, скрутилась вся, подтягивая колени к груди и обнимая их. Не заплакала - завыла, срывая горло, глотая слёзы. Зачем, ну зачем он остановился? Ну невозможно же так больше! Как ей отчаянно хотелось туда - на Стену, за Стену, куда угодно, хоть в самое пекло, лишь бы к нему. Только вот кто ж ей дозволит... добилась своего, как ей казалось тогда - выиграла и победила. Только вот вкус у этой постылой победы был столь мерзостный, что её выворачивало наизнанку, эта её победа впивалась острым раскалённым клинком в самое сердце и проворачивалась там бесконечно. И думалось ей уже не раз и не два - может надо было унять свою ревность и принять ту, что пленила сердце Джона. Не беситься когда он обнимал её, а просто прильнуть к нему с другого боку. Как и положено любящей сестре. И все они были бы сейчас счастливы. Или нет. Уже не узнаешь. И хуже чем сейчас уже невозможно.
Собрав те немногие крохи сил, что ещё теплились в ней, Санса поднялась, уцепилась руками за края высокой деревянной бочки и зачерпнув оттуда подогретой воды плеснула себе в лицо. Дотянулась до серебряного ковшика и вода постепенно унесла с собой чужую кровь, очистив её тело. Она зачерпывала воду снова и снова, поливая уже не себя, а пол купальни, пока все красные потёки не ушли прочь. Ей не было никакой нужды самой всем этим заниматься, достаточно было позвать и приказать, только вот видеть сейчас кого-то было выше её сил, а смотреть на чёрный мрамор залитый алым она не могла - ей чудилось, что беспорядочные красные разводы складываются в драконов. Перед глазами все плыло и она уже видела чёрно-красные знамёна, трепещущие на ветру и под знамёнами этими - его, того у кого отняли право на этот герб. И она тоже была к тому, хоть и косвенно, причастна.
Когда наконец следы её гневной вспышки были худо-бедно устранены, она распласталась прямо на полу, залитом водой, раскинув руки в стороны и глядя в потолок взглядом абсолютно мёртвым и стеклянным.
Так темно, так беспросветно одиноко ей не было даже когда она осталась совсем одна в Королевской гавани, когда её заставили смотреть на голову отца на пике, даже когда узнала о смерти матери и Робба. Больно было нестерпимо, до того больно, что в ней тогда умерла всякая способность чувствовать, как ей казалось навсегда. Хоть и говорят, что от душевной боли не умирают - она тогда вполне могла бы, если бы милосердные боги не отняли у нее на время способность чувствовать. И даже тогда, в те страшные и тёмные времена - были крохотные, едва заметные проблески надежды. Сейчас же надежда была полностью мертва. И при этом она чувствовала всё.

Санса вся настолько растворилась в своём страдании, что не услышала тяжёлых шагов и лишь удивлённый возглас вывел её из транса. Голос был тягучим и приятным, слова произносил немного нараспев, обладательницей его была полная женщина уже в летах, с круглым лицом и двойным подбородком. Одета была она в простое платье, поверх был повязан белоснежный передник, волосы замотаны ярким разноцветным платком в подобие тюрбана, полную белую шею обвивало янтарное ожерелье, а светло-карие глаза лучились той смесью доброты, жалости и печали, что всегда вызывают безотчётную приязнь.
- Детонька, ну что ж вы творите-то? - всплеснула она руками и кинулась поднимать Сансу, которая как ни странно подчинилась и не только позволила себя поднять, насухо обтереть и завернуть в просторный халат, но и безропотно выслушала все причитания и укоры.
- Вот так кому расскажи, что лежит в луже воды и ревёт - не поверят. Продрогла вся насквозь. И исхудала, что слёзы глядеть, что вас там в гавани этой вашей совсем не кормили? Про Стену я уж молчу. Ну одни же косточки остались! И ведь нет чтоб дома сидеть, так приехавши оттуда сразу ускакали на Стену эту, ну хоть бы пирожок какой закусила, а? Я ж все тогда как вы любите наготовила и кексов этих ваших кислючих любимых понаделала, а всё разошлось по замку, ну чтоб добру не пропадать.
- Это хорошо, что добро не пропало, - подала наконец Санса голос и впервые за ближайшие дни её губы тронула искренняя улыбка.
Её меж тем ненавязчиво и вместе с тем настойчиво из купальни увели в спальню и усадили к камину и на низком столике перед ней немедленно образовалась миска с золотистым бульоном и снова последовал поток указаний.
- Вот, бульончику попейте, голубка, горяченького, а то ж если так по лужам холодным валяться и простуду недолго подхватить. А после рыбки обязательно, запекла как вы любите.
- А кексы? - капризно изогнула Санса бровь.
- И кексы ваши сделала, вот как ножку вы через порог - так я сразу и тесто поставила и пока вы тут по ваннам плескались всё как раз поспело. И вина вам согрела, с яблочком. Но сперва поешьте как положено, а то таскались незнамо где и неизвестно чем питались.
Санса послушно пила бульон, вприкуску со свежей лепёшкой, прикончивши бульон так же послушно взялась за рыбу, а закончив с ней радостно провозгласила:
- Я всё! Давай кексы!
Расправляясь с наверное уже пятым кексом по счёту она внезапно выдала:
- А знаешь, душа моя, ты права как всегда - там в Королевской гавани мне поголодать пришлось. А знаешь почему? Потому что они там у себя едят кору с деревьев, ага. Вот как обеденное время, так они всем двором в рощу и давай грызть все дружно, прямо как наши зайцы по зиме. Аж опилки во все стороны летят. И король в этом деле - первый, он им всем в том деле предводительствует. Но это есть страшная государственная тайна, так что ты уж молчи и меня не выдавай.
Проговорив всю эту нелепицу абсолютно серьёзным голосом и без тени улыбки, она презрев все манеры, вытащила из почти опустевшей чаши крупную дольку яблока, стряхнула с неё винные капли и с хрустом надкусила. Собеседница её только рукой махнула.
- И вот откуда небылицы эти все в вашей голове берутся? Это ж надо такое измыслить, - покачала она головой.
Санса на то расхохоталась смехом громким и абсолютно беззаботным и кинулась от души благодарить и за кексы и за заботу и вместе с тем потихоньку выдворяя уже свою добрую кухарку, та отмахнулась от этих излияний благодарности, погладила материнским жестом Сансу по уже подсохшим и распушившимся волосам и направилась к дверям.
Оставшись одна Санса допила вино, налила ещё из высокого кувшина, что ей заботливо принесли и мысли её обратились в сторону недавно случившегося в купальне. Она страшно была на себя зла за такую несдержанность и в который раз уже мысленно давала себе затрещину и наставительно себя же поучала «не здесь! не в Винтерфелле!». Обещания о том, что такого больше не произойдет она себе давала уже не раз, но рука снова сорвалась и пожалуй стоило признать, что с выполнением обещаний у неё всё плохо. Даже перед собой. Надо будет завтра исправить эту оплошность, проговорив уже привычное и фальшивое:
- Милая, я вчера вспылила малость, ты уж зла не держи.
И какую-нибудь тряпку цветную или безделушку не забыть, платье там, браслет, платок - что под руку подвернётся, у неё собственно целый сундук с подобной дребеденью стоит на такой вот случай.
Пока она пребывала в этих размышлениях, одиночество её снова было прервано - в дверь тихонько поскреблись и получив разрешение, сразу же её приоткрыли - ровно настолько, чтоб бочком скромно протиснуться. Посетила её снова женщина, правда в отличии от предыдущей визитерши была она крайне неприятной, если не сказать совсем скверной - росту была она высокого, в плечах необыкновенно щирока и вообще сложением отличалась крепким и могучим, голову держала низко и от того смотрела исподлобья, что впечатление производило до крайности гнетущее, а надвинутый на самые брови непонятного цвета чепец впечатление это усугублял. И вообще от всей её фигуры в целом веяло необъяснимой опасностью и словно бы могильным холодом.
- А, это ты Доротта, - приветствовала её Санса, - с чем пожаловала?
Женщина в ответ низко поклонилась, откашлялась и спрятав крупные кисти загрубевших рук под передник, заговорила голосом низким и надтреснуто-скрипучим, словно несмазанные петли старой рассохшейся двери:
- Госпожа, в купальне не прислать ли прибраться?
- Утром приберут, мне сейчас никого видеть тут не хочется.
Женщина понятливо закивала и забормотала под нос:
- Утром так утром, как скажете, ваша милость. К рассвету пришлю кого половчее, чтоб тихонько всё сделали, чтоб не потревожили ненароком, - бормоча это она беспрестанно кланялась и отходила спиной к дверям, но была остановлена своей госпожой.
- Погоди, Доротта, раз уж зашла - скажи мне что там с той девицей, ну с неумехой этой безрукой.
- Да ничего, госпожа, - доложила прислужница, - отволокли её, дурёху, к мейстеру, он ей морду зашил, питья макового дал, оклемается. Красы прежней понятно уж не будет и в помине. Куда её теперь девать прикажете? К вам-то в услужение понятно ей больше ходу нет, так что или пыль по углам мести или куда к другой работе приставить, если вы её в замке видеть не желаете, ну или..., - она многозначительно замолкла., не закончив.
Санса задумалась, нахмурив брови, прикидывая в уме варианты. Выходило всё куда серьёзнее, чем ей показалось и значит требовало совсем другого решения, которое она и озвучила:
- Нечего ей тут своим лицом заштопанным престиж королевского двора ронять, так что в Дредфорт её. И ты, Доротта, с нею отправляйся. Завтрашний день тебе на сборы и послезавтра с рассветом выезжай. Я тут с делами, что набрались в моё отсутствие, за неделю разберусь, дней десять самое большее - и к вам тоже приеду. Ты уж позаботься, чтоб к моему приезду было всё готово.
- Не извольте беспокоиться, госпожа, все будет готово в лучшем виде. Расстараюсь, - по узким поджатым губам Доротты скользнула нехорошая ухмылка и сразу же погасла, сменившись подобострастной улыбкой, выглядевшей не менее жутко.
- Ну вот и славно. Ступай теперь и до утра, чтоб больше никого в моих покоях, - окончательно отпустила Санса свою странную гостью.

Оставшись одна уже окончательно Санса первым делом глубоко вздохнула и принялась неспешно и терпеливо распутывать свои восхитительные волосы, расчёсывать и разделять на прядки, а после переплетать в самую простую косу, перекинув её через плечо. Покончив наконец с этим занятием, она уставилась на себя в зеркало, коснулась кончиками пальцев бровей, провела по овалу лица, вскинула голову и оглядела жуткие синяки на шее и снова тяжко вздохнув отправилась в купальню. Там она, склонившись над столиком с нагромождением баночек и флаконов, быстро выхватила мелкую банку синего стекла и удалилась обратно в спальню, там присела снова к зеркалу и сломала воск, которым принесённая банка была плотно залита и запечатана. В воздухе немедленно разлился аромат прохлады и трав, приправленный чем-то ещё неуловимым, а она зачерпнув густую зелёную мазь, быстрыми и уверенными движениями стала втирать в шею, стараясь не заходить за границы темнеющих отметин. Завершив и это занятие она пропела тихонько, глядя в глаза своему отражению:
Кто прекрасней всех на свете?
Что же зеркальце ответит?

Зеркальце конечно ничего не ответило, а её двойник продолжал пялиться на неё безмолвно из его глубин, окружённый золотым сиянием свечей.
- Кто прекрасней всех на свете? - задумчиво повторила она.
Прекрасней всех на свете была безусловно та, что свалилась прямо на их головы из небытия. Та из-за которой её так спешно и так истерично вызвали в Королевскую гавань и она вынуждена была подчиниться.
Впрочем не она одна. В Драконьем логове, которое вновь было выбрано как место встречи, присутствовали почти те же лица, что и в прошлый раз. Под высокими навесами, защищавшими их от солнца и от ветра, были расставлены удобные кресла и принесены столики с вином, к которому впрочем не прикасались, желая сохранять полностью трезвую голову. Стража была выставлена, но никаких засад и ловушек не было. Сир Бронн было заикнулся о том, что не худо бы баллисты расставить и при первой же возможности ими воспользоваться, потому как чует он - ничем хорошим встреча эта не окончится, а чутье бывшего наёмника не подводило ещё ни разу и только благодаря этому своему чутью он и жив до сих пор. Он кстати уже придумал как их замаскировать, чтоб не палить по движущейся мишени, а сразу уж наверняка. Баллисты остались ещё от Квиберна - всего несколько штук, они были не закончены к тому моменту как Дейнерис начала штурм столицы, соответственно на стены выставлены не были и каким-то чудом уцелели. До ума их доводили по инициативе всё того же сира Бронна, непосредственно к восстановлению приложили руку и Сэм Тарли и сам неугомонный лорд Хайгардена и вездесущий королевский десница. Но Бран, как всегда безжизненным голосом, проговорил, что никаких баллист и выстрелов:
- Это верная смерть всем нам и вообще всему, - глаза его затуманились, заволоклись молочной пеленой и обратились к лорду Хайгардена, который сразу утратил весь свой боевитый задор, а когда странное это разглядывание завершилось, зазвучал снова негромкий, но властный голос короля, - и, сир Бронн, немедленно уберите лучников, которых вы распихали по укромным местам в надежде, что я не узнаю. Вы у нас мастер над монетой - вот монетами и занимайтесь.
Тем же не терпящим возражений тоном было приказано Тириону сидеть в замке и даже носа не сметь высовывать наружу. Милорд десница хоть и явно был с таким решением в корне не согласен, но подчинился. Присоединиться к Тириону так же было приказано Сэму и сиру Давосу и их заверения, что великий мейстер и мастер над кораблями должны присутствовать услышаны не были.
- От вас двоих там никакого толку. И вероятно даже вред, - отрезал король решительно и дальнейшие разговоры на эту тему предложил завершить.

И началось тягучее ожидание в полном молчании. Никто из них не желал что-то говорить прежде времени, каждый хотел иметь возможность действовать по обстоятельствам и максимально при том себя обезопасить, а если получится то и ухватить побольше, мало ли чем завершится эта встреча. И уж конечно никто не желал заранее связывать себя даже намёком на обещания - слишком сейчас всё было зыбко и непредсказуемо. Впрочем в этой напряжённой настороженности пребывали не все - дорнийский принц был совершенно неуместно весел и единственный из всех проявил интерес к принесённому вину. Сидящий рядом с ним Джендри к вину был равнодушен, зато вид имел до невозможности задиристый и казалось был готов в любой момент сорваться с места и учинить драку или скандал, пока конечно сдерживался, но бросал на Бронна такие враждебные взгляды, что было ясно - серьёзная крупная ссора между ними лишь вопрос времени.
Дядюшка Эдмар как всегда не до конца улавливал суть и серьёзность происходящего, скучал, вздыхал и вызывал у Сансы чувство стыда и желание хлопнуть себя с размаху по лбу. В своем мнении, что среди лордов Вестероса не сыщещь никого глупее Эдмара, она в тот день утвердилась окончательно. Правда мнение это никак не отменяло того факта, что Эдмар - часть семьи и случись что придётся и его глупую голову спасать.
В каких облаках витала леди Грейджой наверное и Бран бы рассмотреть не смог, на лице её блуждала мечтательная улыбка, взгляд устремлен внутрь себя и на всё происходящее вокруг она не обращала никакого внимания. Встрепенулась и мигом вышла из своего зачарованного состояния она лишь когда Драконье логово накрылось густой тенью и сильнейшим порывом ветра снесло все навесы и унесло в неведомую даль, перевернувшись многократно в воздухе, за навесами последовали лёгкие тонконогие столики, за ними кубки, кувшины с вином и даже белый плащ сорвался с плеч Бриенны и белой птицей упорхнул за пределы видимости. Земля дрогнула, всё зазвенело и завибрировало от оглушительного рёва, ещё один порыв ветра поднял тучи пыли и песка и когда они все проморгались, прокашлялись и прочихались перед их взорами во всей своей чудовищной и величественной красоте предстал Дрогон. А перед ним шла уже спустившаяся с его спины Дейнерис. Живая, невредимая и по-прежнему прекрасная. Первое что сразу бросилось в глаза - её наряд и прическа, они были совсем другими и очень необычными не только для Вестероса, но и в сравнение с тем что она носила раньше. Никаких платьев и плащей - вся она была сплошь затянута в чёрную кожу тончайшей выделки, плотно перехвачена ремнями и обвита изящным серебром украшений. Никаких сложных плетений - волосы лишь у висков подхваченные рубиновыми зажимами, свободно ниспадают на спину. И никаких намёков на статус, даже извечная её брошь с драконами, которую она и на битву с мёртвыми надела, отсутствовала.
На Сансу при её появлении сразу накатило то же чувство, что и три с лишним года назад, когда в ворота Винтерфелла въехал Джон, а рядом с ним - Дейнерис. Она как и тогда затмила собой всё, не прилагая к этому ни малейшего усилия, даже о том не задумываясь и Санса ощутила себя блёклой и бесцветной на её фоне. Тогда, в Винтерфелле, она смотрела на Дейнерис и ей казалось, что быть красивее просто невозможно. Как оказалось возможно вполне - надо было умереть и восстать из мёртвых, чтобы в итоге доказать простую истину, что красивее чем Дейнерис Таргариен может быть только сама Дейнерис Таргариен, вернувшаяся из-за грани.
Она шла им всем навстречу, лучезарно улыбаясь и разведя руки в стороны, словно хотела искренне и от души их всех обнять. Мягкий голос её ласково и нежно начал выводить сладкие речи:
- Друзья мои! Как рада я всех вас видеть в добром здравии! Прошу прощения, за причинённое волнение, малыш мой пошумел немного. И за этот лёгкий беспорядок мы с Дрогоном тоже просим нас извинить. И благодарю всех вас, что откликнусь на мой скромный зов, мне страшно приятно такое внимание. Я зарыдать готова от избытка чувств. И прежде чем мы перейдем к тем скучным делам, что нам предстоит уладить, спешу сообщить, что я безмерно по всем по вам скучала.
Она наконец остановилась и оглядела их всех с живейшим интересом. От всей её фигуры волнами, разве что не видимыми, расходилась бешеная сила, ужасающая мощь, природа которой была совершенно неясной, чуждой им всем, враждебной и от того пугающей. Она буквально прибивала к месту, давила и скручивала, после разворачивала и раздирала лёгким движением, без труда проникая в глубины души их всех сразу и выхватывая оттуда их страхи, слабости, мечты, надежды... Отпустило так же внезапно как и накатило, словно втянулись под панцирь щупальца морского гада.
Дальше последовал разговор между ней и Браном и наблюдая за ними во время этого разговора Санса поняла две вещи. Первая - перед ней сейчас игроки, чей уровень просто заоблачно высок и ей с ними не тягаться и потому единственная её задача и цель на данный момент - унести отсюда ноги и не впутаться во всю эту историю. Если конечно Дейнерис не потребует её голову, не ради мести конечно, а так просто, на добрую память. Это та, прежняя Дейнерис могла бы требовать возмездия и справедливости, а эта перешагнула столь смешные вещи, переросла их и выбросила за ненадобностью, потому она её возьмёт, выпотрошит, набьёт опилками как куклу и посадит на комод. Будет в платья наряжать и косы плести. Просто красоты ради и чтобы руки было чем занять.
Второй вещью, которую Санса поняла было чёткое осознание, что Бран смело может сегодняшний день объявлять днём своего рождения и праздновать официально каждый год. Потому что сияющие аметистовые глаза были глазами убийцы и шла она сегодня сюда с одной целью - уничтожить того, кто переиграл её в прошлый раз. Что её остановило было совершенно непонятно и вероятнее всего непостижимо даже и неподвластно понимаю их всех тут, исключая вот этих двоих, что вцепились сейчас друг в друга глазами и поют никому не нужные сладкие речи, изображая переговоры. А на самом деле изучают друг друга, ходят кругами, примериваясь с какой стороны ловчее прыгнуть и горло перекусить. А все они вызваны сюда лишь посидеть для виду, как живые декорации. Ну и возможно немного удовлетворить любопытство Дейнерис, относительно их персон.
А беседа меж тем продолжалась, плавно скользила и перетекала с одной темы на другую и всё в той беседе у них было на удивление складно и спокойно и вроде как они даже приходили к полному между собой согласию. Бран с небывалой для себя доброжелательностью, вежливо слушал, спокойно отвечал, с улыбкой, казалось бы уже утраченной навсегда, задавал вопросы. Дейнерис лилась рекой сладчайшего вина, рассыпалась многоцветной палитрой эмоций, была щедра на жесты и мимику, убойное её обаяние было включено на полную мощность, а все клыки, когти, шипы и прочие признаки хищника запрятаны как можно глубже.
Нет, она никому не хочет мстить и вообще она устала от всех этих войн. Утомилась до крайности. Нет, ей не нужен этот предатель Джон Сноу. Что? Отправили на Стену? Ну пусть там и сидит, отличное место. А зачем они ей про него рассказывают? Ей не интересен он ни капли, мир прекрасен и огромен и в нём полно восхитительных мужчин. И трон её не интересует. Нет, совсем никак, даже в качестве предмета мебели. Страшно неудобное изобретение, так что Дрогон расплавив то вопиюще безвкусное кресло оказал всем будущим королям Вестероса неоценимую услугу. Его к награде представить надо. Он согласен взять баранами и овцами. А вот что касается её прямого наследства... тут она конечно же права заявляет вот прямо сейчас, потому как не дело это фамильными замками и землями раскидываться. Да, она сейчас о Драконьем Камне. Да, она его уже взяла, но хотелось бы оповестить всех официально, а то мало ли... у неё там драконы летают, всякие разные люди бывают не местные. Как это так они не знали, что она уже забрала себе Драконий Камень и уже там шторы на окнах перевесить успела и покраску стен вовсю планирует?
Её изумлённый взгляд переходил с одного на другого и наконец остановился на Сансе:
- Он что даже тебе ничего не рассказал?! - вопросила она, сделав акцент на «тебе». - Знаешь, Визерис был ужасным братом и недостатков имел великое множество, он можно сказать из них в основном и состоял, но он мне всё рассказывал. Всегда! Потому что в семье должно быть полное доверие. Иначе это какая-то неправильная семья.
Выдав Сансе это откровение, она снова переключила всё внимание на Брана и клятвенно заверила, что никакого объявления войны с её стороны не будет и обитателей Вестероса она не побеспокоит никак. А если в один прекрасный день они увидят в небе над собой дракона, то впадать в панику не стоит, это означает, что она всего лишь отправилась с визитом, скорее всего, к своей доброй подруге леди Грейджой и так как леди живёт на Железных островах, то привыкать к дракону в небе придётся в основном обитателям Речных земель, на этих словах она подарила Эдмару совершенно очаровательную смущенную улыбку. В ответ на это он весь мгновенно растаял и так глупо заулыбался ей в ответ, что Сансе отчаянно захотелось одолжить буквально на минуточку у Джендри его молот и постучать молотом этим дядюшку прямо по лбу.
На том всё и закончилось. Вот так вот просто - всё остается как есть, кроме того, что Дейнерис теперь живёт у себя на Драконьем Камне, который отныне никому кроме неё не подчиняется, она там устанавливает законы и решает все прочие вопросы.
- Представьте, что вернулись те времена, когда Драконий Камень был всего лишь дальним форпостом Валирийской Республики. Хорошие ведь были времена - мы вас не трогали и вы нас не беспокоили, - проговорила Дейнерис, сопроводив слова мягкой улыбкой.
И конечно никто ни с кем не воюет, все даже в почти хороших отношениях. Никаких споров и никто не против. Да и с чего собственно быть против? Притязания Дейнерис на Драконий Камень абсолютно законны и тут она в своём праве, тем более никаких других требований не заявляет и искренне обещает мир. Из всех условий - не мешать летать куда ей вздумается и не лезть в её дела, всё равно они никакого касательства к Вестеросу не имеют. Выгодно с какой стороны ни посмотри - все были с этим согласны и сама Санса была согласна, дурой надо быть, чтобы не согласиться. Особенно учитывая огнедышаший аргумент, чьи золотистые глаза на всех на них грустно сейчас посматривали и у Сансы мелькала мысль, что грусть в драконьем взгляде вызвана категорическим запретом его матери рассматривать их всех в качестве еды. Только вот ведь мама и передумать может, на радость своему, как она выразилась, малышу. И тогда грустно станет уже им всем.
Так что Санса была согласна полностью с Драконьим Камнем, что живёт сам по себе и с Дейнерис в небе исключительно с целью сократить время дороги. Но то был голос разума, а вот интуиция истошно вопила и истерически металась как в ловушке, ощущая какой-то подвох, было что-то ускользающее, нечто жуткое скрывалось в тени, а все это красиво сплетённое кружево слов на деле было липкой губительной паутиной.
Конечно всеми своими соображениями и уж тем более чувствами Санса делиться ни с кем не собиралась, помня про поставленные перед собой на данный момент цели - унести ноги и не влипнуть в грядущую игру.

Перед тем как их покинуть Дейнерис направилась прямо к Сансе, близко подошла, вперила в неё свои завораживающие глазищи, припечатала к спинке стула, как будто гвоздями приколотила - ни пошевельнуться под этим взглядом. И глаз не отвести. И когда только научилась - так? Раньше тоже было, но как-то мягче, деликатнее и в разы слабее, словно не понимала и не осознавала что и как делает. Милый голосок проворковал приветливо, воспроизводя один в один ту интонацию, с которой она впервые с ней заговорила во дворе Винтерфелла:
- Ещё прекраснее чем тогда. Корона благотворно влияет на женскую привлекательность, не так ли? Интересно влияет ли подобным образом на Север его независимость? Или всё таки независимость и корона вещи разные, между собой никак не связанные и одно вовсе не означает по умолчанию другого? Занятно поразмыслить об этом, жаль не ко времени мысль. Да и не к месту.
Далее последовала выразительная пауза, сопровождаемая всё тем же гипнотическим взглядом и Санса решила, что сейчас она уже насмотревшись на неё, отойдёт подальше и больше не приблизится, но Дейнерис внезапно склонилась к ней и глядя сверху вниз, отправила своими дальнейшими словами Сансу в самые глубокие бездны цепенящего ужаса:
- Опилки - это так примитивно. Один мой... друг придумал механизм, вставляешь его в куколку, потом ключик у неё в спине поворачиваешь и она ручками двигает, ножками топает и глазищами так хлоп-хлоп! Представляешь?! Подарить тебе такую? У меня лежит несколько, только вот ножка у одной отбилась... фарфор такой хрупкий. Но мы склеим!
Всё происходящее дальше Санса воспринимала туманным фоном, где-то вдалеке... вроде бы Дейнерис и Бран прощались, говорили положенные случаю дежурные слова, никому не интересные и ничего не значащие. Потом она прощалась с остальными, говорила, говорила, говорила... кого-то обнимала, кажется Джендри... где-то во всём этом промелькнула фраза, что Дейнерис забирает у них леди Грейджой.
Пришёл в движение Дрогон и издал звук, выражающий видимо довольство и радость и от звука этого Санса немного встряхнулась и оживилась. Обрушившийся на неё ужас отступил немного и вместе с ним проклятый туман в голове рассеялся и снова стал полноценно восприниматься окружающий мир. И в мире этом Дейнерис рука об руку с Ярой неспешно шла в сторону Дрогона, который весь выражал нетерпение и уже подставил крыло. В самый последний миг она обернулась и голос её разнёсся по всему Драконьему логову - резко, громко, насмешливо:
- Бран! Если вдруг... птичек твоих буду жечь на подлёте. Первые пару раз. Потом пришлю свою птичку. Большую и пламенную.
И не сказав больше ничего, она взбежала по крылу, увлекая с собой Яру, усадила ту позади себя и уже откинула голову ей на плечо, расцвела нежной улыбкой и вообще всё своё внимание перенесла на подругу. Вторично подняв пыльные вихри, дракон с двумя девушками на спине, взмыл в воздух. А Санса подумала о том, какими они обе на нём были крошечными, вспомнила как это выглядело раньше, благо над Винтерфеллом в своё время Дейнерис налеталась вдоволь и в памяти Сансы эти картинки запечатлелись весьма крепко, и пришла к выводу, что Дрогон стал ужасно огромным. Интересно с какой скоростью растут драконы? Судя по всему просто с невероятной и тут уже интересно каким он станет лет через десять? А больше? Один раз выдохнув пламя испепелит половину Вестероса? Как же жить теперь с этим ужасным знанием, что в небе над тобой свободно и привольно летает эта огненная машина смерти? И она сама не совсем поняла к кому отнесла это определение - к Дрогону или к его матери.
Над городом Дейнерис провела дракона низко, прямо над крышами - без сомнения это было сделано намеренно. Дрогон при том не издал ни звука, о его приближении говорила лишь стремительно наползающая гигантская тень. Единственными звуками, сопровождающими этот демонстративный пролёт над городом были крики ужаса. В этот раз правда без причины - Дейнерис улетела. А по городу пронёсся общий вздох облегчения, когда наконец дракон скрылся из вида.

Совершенно безобразная истерика, устроенная королём была слышна на весь замок, обитатели которого, как постоянные так и временные, попрятались кто где. Кто мог себе позволить прямо заявить, что к покоям его милости он ни ногой - заявлял, все прочие немедленно отыскали для себя неотложные дела в противоположной части замка. Многие и вовсе плюнули на всё и покинули замок - кто-то ускользнул украдкой, все прочие просто разбрелись и разъехались подальше от творящегося в обители королей безобразия. Санса своих людей отпустила и была бы рада сама к ним присоединиться. Она готова была заночевать на самом убогом постоялом дворе, да хоть по улицам бесцельно скитаться до рассвета, хоть по борделям отправиться, хоть по самым обшарпанным и грязным кабакам выпивать идти и на столах там потом лихо отплясывать на радость улюлюкающей черни. На контрасте с дорогим братом и королём всё это было страшно манящим и привлекательным. Вместо этого она слушала не крик даже - визг своего коронованного брата. Страдала она в компании Тириона и Сэма. На лице Тириона читалось явное желание хотя бы в свою законную башню десницы удалиться, а вот Сэм стоически терпел все эти ядовитые вопли и носился вокруг Брана, звеня бесчисленными склянками, что-то приговаривая неразборчивое, Бран видимо это бормотание как-то всё же разбирал и желчно отругивался от столь чрезмерной заботы, отпихивая от себя очередную склянку, что подсовывал ему великий мейстер, махал руками, отплёвывался, закатывал глаза к потолку. Сэма такая реакция нисколько не остановила и он продолжал мужественно гнуть свою линию, пытаясь всеми правдами и неправдами влить в короля какие-то капли, судя по всему успокоительные. А может даже и снотворные. От мельтешения Сэма у Сансы разболелась голова и она подумала было переключить его внимание на свою персону хоть ненадолго и снабдить её глотком чего-нибудь, что снимет головную боль, но передумала, мстительно решив не давать Брану даже и короткой передышки. Тирион смотрел на происходящее с лицом человека бесконечно уставшего и вообще в жизни полностью разочарованного. Наконец Сэм был выдворен вместе со своими настойками, каплями и прочим арсеналом, но долгожданного покоя не случилось.
- Я её не чувствую! Не вижу! Кто дал ей такую силу?! Такого не должно быть в нашем мире! - страх вырывался из него короткими отчаянными выкриками, рублеными фразами, словно он выплёвывал их, с трудом от них откашливаясь. Взор его обращался к Тириону. - Вы ни о чём подобном не говорили, милорд десница! Только про огонь! Но это другое! Я не знаю! Не могу понять! Увидеть! Почувствовать! Я не знаю что пришло к нам! Оно чужое абсолютно! Не знаю откуда оно пришло! Не знаю зачем! Не знаю чего оно хочет! Но это всё ещё она, - внезапно спокойно закончил он.
Его трясло, глаза безостановочно двигались, бегали по комнате, а на самом деле далеко за её пределами. Руки его не слушались и он расколотил уже третий по счёту кубок из тонкого стекла, но помочь себе не позволял. Снаружи тем временем бесновались, сходили с ума птицы, кружились низко, сбивались в стаи и даже иногда врезались в окна. И всё это под их неумолкающий гвалт, пронзительные крики, мерзкие, отвратительные, царапающие слух и нервы. Одна такая птица, серая и крупная, острым клювом расколотила витражное окно и рухнула на стол, забила неистово крыльями, оглушила их криком, рассыпала по полу бумаги, сбросила на пол чернильницу и та разбилась, разлившись тревожным тёмно-синим по светлому. Птица же забившись и вовсе отчаянно, уже в агонии, слетела со стола и угодила прямо Сансе в руки, она немедленно её от себя отбросила, содрогаясь от отвращения и дрожа всем телом, сорвавшись в громкий крик не хуже этой самой птицы. Наконец та замерла, застыла и затихла.
Санса бесконечно отряхивала с себя что-то чего не было, нервно передёргивая плечами и вздрагивая время от времени. Тирион молча налил ей вина. Бран на происшествие с птицей не отреагировал, словно и не заметил... вполне кстати мог. За окнами медленно светлело, подступало хмурое утро - дождливое и ветреное, в воздухе разливалось зловонным болотом гадкое чувство безысходности и полной неизвестности. Бран наконец поднял на них покрасневшие от бессонной ночи глаза и начал говорить.
Они ничего не станут делать. Они будут ждать. И действовать исходя из того, что предпримет враг. Потому что Дейнерис им не друг и никогда не будет им. И уже персонально ей:
- Готовься, сестра, по прибытии на Север совершить ещё одно путешествие - к Стене.
- Я понимаю. Он должен знать и кому-то надо сказать ему, что она вернулась. Не беспокойся, я как только прибуду...
- Нет, ты не понимаешь, - перебил её Бран, - говорить ему об этом не нужно. Я тебе это категорически запрещаю.
- Как не нужно? - обалдело воззрилась на него Санса.
- А вот так. Зачем ему это знать? Чтоб он немедленно понёс к ней свою повинную голову? А потом наши принёс в качестве извинения? Я лично такого исхода не хочу и ты думаю тоже.
- Бран, ну что ты говоришь? - Санса отчаянно заломила руки. - Джон никогда так не поступит ни с кем из нас.
- Да, да... Джон Сноу так конечно не поступит. А вот насчёт Эйгона Таргариена уверенности никакой. Нет! Молчи! И слушай! Случившееся тогда - результат многих, сведённых в одной точке событий, слов, чувств, состояний и громадного везения. Даже я не был ни в чём уверен. Повторить такое невозможно. И время. Тогда его прошло очень мало, оно летело стремительно и было нашим союзником, теперь оно играет против нас. Так что ты поедешь и будешь что угодно говорить, будешь придумывать заранее и на ходу, будешь безбожно лгать, но вытянешь из него правду.
- Правду о чём, Бран? - совсем сбитая с толку, ошеломлённая и растерянная Санса всё еще никак не понимала в чём же дело.
- Они могли что-то задумать вместе. Ещё тогда. Узнай! Ты должна! Я тебе приказываю! Я должен быть уверен, что он не замешан в происходящем никак. И если нет - то он уедет обратно и навсегда там останется. Живым! Ей он не нужен, если конечно она не врёт. И если они не в сговоре. И помни, Санса - он не один из нас. А теперь оставьте меня оба. Мне нужно отдохнуть и вам тоже. Продолжим наш разговор завтра вечером, я к тому времени обдумаю некоторые детали твоей миссии, сестра.

Бессонная ночь подходила к концу и Санса, так и не сомкнувшая глаз, поднялась из своего кресла - медленно, тяжело, словно была глубокой старухой, чьё тело годы измотали, высушили и сделали слабым, а не молодой и полной сил девушкой. Взглянула на себя в зеркало, на тугую косу, на тени, что залегли под глазами, на бледное, уходящее в серость лицо, утратившее чёткость и свежесть, тусклое и совсем некрасивое. Конечно все эти неприятные детали устранялись легко - надо было просто лечь спать и подняться не раньше вечера - снова свежей, юной и прекрасной. Только вот сна не было, хотя глаза и резало ощущением насыпанного в них мелкого песка. На душе было уже не мерзко и не больно и не тревожно, а просто пусто. Почему-то вспомнилось совсем давнее, словно из прошлой жизни - очень раннее утро, почти ночь, в те самые дни когда они ещё могли все оказаться по ту сторону жизни с пронзительно синими глазами, пустынные коридоры Винтерфелла и влетевшая в неё из-за угла на полной скорости Дейнерис. Ойкнула испуганно и сразу рассмеялась.
- Вы целы, миледи?
- Вполне, ваша милость.
- Джон спит ещё, а я к драконам. Хотите со мной? - в глазах её немедленно затанцевали задорные искры.
- Зачем? - не поняла Санса и от того голос вышел настороженным.
- Полетать, на Севере удивительно красивые виды, особенно если смотреть сверху.
- Я?! С вами?! - Сансу в равной степени поразило и само это предложение и то каким тоном оно было произнесено - будто она зовёт её не на огромной огнедышашей зверюге полетать, а бокал вина перед обедом предлагает.
- Ну да!
- Благодарю, вас, ваша милость, но нет. Я высоты боюсь, да и драконов тоже, если честно, опасаюсь, - ответила она тогда. Деликатно очень ответила, тут никаких претензий.
- Ну воля ваша. Доброго утра, леди Старк, - и Дейнерис направилась дальше и вскорости скрылась из виду.
Тогда Сансе своё поведение и слова казались единственно правильными, а теперь прокручивая в памяти эту их внезапную короткую встречу она уже так не думала...
- Надо было соглашаться, - тихо шепнула она своему отражению в зеркале.

Отредактировано Без_паники Я_Фея (2020-04-11 17:26:42)

+10

23

Ох, леди... Это просто фантастически прекрасно! Немыслимо, как вы это делаете... http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38304.png  http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/57816.gif

Я тут опять голову собственными историями оттарабанила, и тарабаню до сих пор, всё никак не успокоется - увидела ваше обновление, и подумала - не смогу прочитать сегодня и, быть может, даже завтра. Глянула только мельком за сигареткой, слово за слово... И вот, проглотила до последней буквы...http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/53594.png

Спасибо за живовыписанную, роскошную и несофообразную Сансуhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/58452.png  Её отражение - охрененная такая метафора. Мне даже подумалось (хотя могу и ошибаться) что вот так приоткрылась нам та самая дверь, за которой... эээ... даже не лютоволк, а кто-то пострашнее. Там, правда, чудовищеhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/68322.png. Арья как-то сразу видится мне более паинькой.

Дени...

17969,37 написал(а):

Тогда, в Винтерфелле, она смотрела на Дейнерис и ей казалось, что быть красивее просто невозможно. Как оказалось возможно вполне - надо было умереть и восстать из мёртвых, чтобы в итоге доказать простую истину, что красивее чем Дейнерис Таргариен может быть только сама Дейнерис Таргариен, вернувшаяся из-за грани.

http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/98979.png В ногах просто...
Она пугает и завораживает. Не наша Дени, уже Ваша, та самая, сила которой стала совсем крышесносной. И до чего же хочется попасть в её голову, жаль что пока придётся подождать... Кто он, кто напел ей сансины мысли про опилки? Шикарный такой кульминационный момент этой главыhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/35434.png

Дени и Яра... А вот тут я сразу вспомнила по фикбуку о том, что это у вас не гет, а смешенные направленностиhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/59709.png  И сразу подумалось о том, какими же изощрёнными (и одновременно красивыми) могут быть мучения Джонаhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/35434.png Хотя и о некрасивых мучениях Джона хочется тоже(да простит меня весь наш мирный джонерисовый форум) http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/46605.png. Про всех остальных вообще молчу. Чувствую, что в один момент я оторвусь от вашего чтива с улыбкой и скажу про себя: "как сладок вкус звиздатой мести"

Внезапно истерящий Бранhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38304.png Вот тут удивили, честно) Насколько я поняла, его зад на трон попал скорее благодаря большой удаче, нежели собственным суперспособностям к играм в престолы. Там, видимо, целый ряд обстоятельств, а не только его холодные манипуляции, иначе и истерики не было бы... И невольно возникают теории о том, что некто (назовём его "владыка") Дени тогда "свёл с ума" и и под джонов нож её грудь подставил, и даже, возможно, на Волантис указал Дрогону путь. Но это так, болтаю просто... Объяснений и намёков не жду, разумеется.

Удивительное дело, дорогая леди, но впервые с того момента, когда я прочитала первый в жизни фанфик (а он совпал началом джонерисомании летом 2017-го) у меня не возникает ни противоречий, ни собственных идей и фантазий на тему( разве только теории), ни тем более желания что-то стащить себе (это в принципе со мной бывает крайне редко). Ничего неохота писать нового! Это такое кайфовое чувство, когда хочется отдаться всецело на волю автора и смаковать, смаковать и смаковать его вязкий слог и лихо закрученные мысли. С фанфиками у меня, клянусь вам, такое впервые!   

Спасибо огромное за продолжение) http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/92654.png  Удачи и сговорчивой, трудолюбивой музы для дальнейшего творчества!)
http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/42435.png

Отредактировано Aurelle (2020-04-11 22:25:42)

+3

24

17981,15 написал(а):

Спасибо за живовыписанную, роскошную и несофообразную Сансу  Её отражение - охрененная такая метафора. Мне даже подумалось (хотя могу и ошибаться) что вот так приоткрылась нам та самая дверь, за которой... эээ... даже не лютоволк, а кто-то пострашнее. Там, правда, чудовище.

Да, эта та самая дверца приоткрылась и сразу захлопнулась. И конечно там совсем не лютоволк сидит, лютоволк зверь хоть и грозный и жестокий, но гармоничный и красивый, а таких чудовищ породить может только измученная душа, которую страдания расколотили на куски и потом оно криво склеилось и такое вот искореженное нечто явилось.

17981,15 написал(а):

Арья как-то сразу видится мне более паинькой.

Про Арью я пока только знаю что она появится, примерно знаю что будет делать и знаю ее итог. Но вот какой она во всем этом будет - я пока в неведении, она ко мне еще не пришла))

17981,15 написал(а):

Она пугает и завораживает. Не наша Дени, уже Ваша, та самая, сила которой стала совсем крышесносной. И до чего же хочется попасть в её голову, жаль что пока придётся подождать...

Это цветочки, нежные и весенние)) Дальше будет веселее)) Я понимаю, что в голову к ней хочется, но пока рано, она пока не хочет выходить на свет))

17981,15 написал(а):

Кто он, кто напел ей сансины мысли про опилки?

Просто Санса очень громко думает)))  http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/20768.png Шучу))

17981,15 написал(а):

Дени и Яра... А вот тут я сразу вспомнила по фикбуку о том, что это у вас не гет, а смешенные направленности  И сразу подумалось о том, какими же изощрёнными (и одновременно красивыми) могут быть мучения Джона Хотя и о некрасивых мучениях Джона хочется тоже(да простит меня весь наш мирный джонерисовый форум) .

Мучения будут точно, а вот по какому поводу пока не знаю. В любом случае Джону предстоит ад, но он ведь у нас сильный мальчик?)) Он и не такое пройти способен. За это мы его и любим))
Дени и Яра - пока только могу с уверенностью сказать, что между ними мощнейшая духовная связь, они больше чем подруги, скорее сестры не про крови, а по духу. И все проявления телесные - пока(!) только отражение этой сестринской связи, будет ли нечто большее или уже есть, но я пока не увидела - время покажет))) А про смешанную направленность я загадочно молчу))

17981,15 написал(а):

Внезапно истерящий Бран Вот тут удивили, честно) Насколько я поняла, его зад на трон попал скорее благодаря большой удаче, нежели собственным суперспособностям к играм в престолы. Там, видимо, целый ряд обстоятельств, а не только его холодные манипуляции, иначе и истерики не было бы...

Бран просто не всесилен, у него тоже есть уязвимости, а в любом самом идеальном плане всегда есть погрешности и вещи, которые невозможно просчитать. Даже будучи богом, потому что право выбора есть у всех.
А вообще про Брана выше леди Алора задалась таким вопросом - он сам по себе такая сволочь или это все магия и некие сущности. Так вот тут я считаю ключевой момент - отбросить тот образ, что врезался нам в душу - несчастный мальчик-инвалид, действительно невинный ребенок, пострадавший ни за что и сразу врубается жалеть бедного мальчика. И за этим всем мы не спрашиваем у себя - а с чего из избалованного ребенка, любимчика матери, который пережил кучу потрясений, да еще и сильнейшее магическое воздействие на себе испытал неоднократно внезапно вырастет хороший человек? Отсюда и разворачивается его образ))

Спасибо, за отклик, леди)) Это потрясающее чувство - когда тебя вот так вот понимают, улавливают пульс твоей мысли, то самое наше магическое "вместе")) http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/42435.png

Муза шепчет уже, но я пока иду читать, у меня столько лежит нечитанного, в том числе вашего вкусного)) Тем более, что перед следующей главой мне надо очень собраться с силами - там Дени и Джон будут, чую попьют они мне крови при написании... ))

Отредактировано Без_паники Я_Фея (2020-04-11 23:46:06)

+4

25

17984,37 написал(а):

Это цветочки, нежные и весенние)

Это в главе. А в прологе чувствуется другое. Она уже у вас эволюционировала дайте боги http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/46605.png

17984,37 написал(а):

он ведь у нас сильный мальчик?)) Он и не такое пройти способен. За это мы его и любим))

Конечноhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/59709.png Особенно интересно, каким он из ада вылезет и во что транформируется. Слава богам и вам, он уже не иванушка, а годный такой даркhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/59709.png 

17984,37 написал(а):

Дени и Яра - пока только могу с уверенностью сказать, что между ними мощнейшая духовная связь, они больше чем подруги, скорее сестры не про крови, а по духу

Ярушку одну только и хотелось обнять после того самого вплоть до финальных титров финала http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38100.png Пусть и так, я буду рада любому их взаимодействию)

17984,37 написал(а):

А про смешанную направленность я загадочно молчу))

Конечно не фемом единымhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/59709.png http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/56927.png У нас столько мусчин уже промелькнулоhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/18067.png Некоторые даже были названы бессильными http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/28185.png 
Эх, за джонослэш тут, наверно, и казнить могут, мать честная, как же я люблю такое читать...
Но ок... Не буду больше чесать всякую чушь http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/70323.png

17984,37 написал(а):

отбросить тот образ, что врезался нам в душу - несчастный мальчик-инвалид, действительно невинный ребенок, пострадавший ни за что и сразу врубается жалеть бедного мальчика

Как-то сериал у меня такую жалость выбил всю нахрен.
Во гляньте:

бранушка-солнышко

https://i.ibb.co/SPKNLZX/Screenshot-2019-05-21-20-41-56-1.png

слэшику ему дайте покрепче, нищастному!)))

17984,37 написал(а):

Это потрясающее чувство - когда тебя вот так вот понимают, улавливают пульс твоей мысли, то самое наше магическое "вместе"))

Мне тоже кайфово http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/35434.png Потому что кто-то как-будто играет музыку, ударяет по клавишам и каждый звук в такт вибрациям моей душиhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38100.png Это вообще нечто новое для меня - чувство, будто я этой мелодии ещё не знаю, но она уже моя и такая любимаяhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38100.png Какой-то удивительный и доселе не виданный резонанс...
Спасибо ещё раз http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/42435.png

17984,37 написал(а):

Дени и Джон будут

http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38304.pngЖду с нетерпением! Причём понимаю, что с большой вероятностью мне будет больно. Но жду и хочу очень, правдаhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/13252.png

Отредактировано Aurelle (2020-04-12 00:48:18)

+2

26

Здорово леди. Очень здорово. Какая же у вас невероятная Санса. В какие-то моменты вроде и жалко её, дуру такую, не сумевшую вовремя остановиться, подумать о последствиях своих действий, а потом она что-то делает и уже хочется ей голову открутить, медленно и с особым наслаждением. За всё хорошее, так сказать. В общем я пока не определилась что же я бы с ней сделала убила или помучила до возвращения рассудка на положенное ему место, зато поняла, что мне мучительно нужно написать свою Сансу (что же вы со мной делаете, я же не собиралась ничего нового в ближайшее время начинать)
Тириона почти жаль. Такое ощущение, что он уже понял в какой дурдом угодил, совсем не прочь оттуда убраться, но не может, ибо кто же его отпустит (а может уже и жалеет о своём решении пойти против Дени, при ней всяко спокойнее и надёжнее)
Дени и вообще вся сцена переговоров это нечто. А я то, наивная, думала, что понимаю чего она хочет. Но нет, ни черта я не понимаю и от этого только интереснее и загадочнее. И что же всё таки нужно тому, кто стоит за ней. Ведь нужно же что-то, не просто так он всё это затеял. Но что? Любопытно. Ну и за Джона после этой сцены стало почти страшно. С одной стороны заслужил за предательство, с другой, как подумаю что она с ним может сделать (не в физическом плане, это всё мелко как-то, в эмоциональном), так уже и не уверена, что такое вообще можно заслужить. В общем и интересно и страшно мне, надеюсь, что ничего такого, чего моя нежная натура выдержать не сможет дальше не будет, очень уж интересно вас читать.

17984,37 написал(а):

А вообще про Брана выше леди Алора задалась таким вопросом - он сам по себе такая сволочь или это все магия и некие сущности. Так вот тут я считаю ключевой момент - отбросить тот образ, что врезался нам в душу - несчастный мальчик-инвалид, действительно невинный ребенок, пострадавший ни за что и сразу врубается жалеть бедного мальчика. И за этим всем мы не спрашиваем у себя - а с чего из избалованного ребенка, любимчика матери, который пережил кучу потрясений, да еще и сильнейшее магическое воздействие на себе испытал неоднократно внезапно вырастет хороший человек?

Вот знаете, прочла я, подумала над вашим вопросом и поняла, что вот не могу иначе увидеть Брана. Манипулировать - да, недоговаривать - тоже да, превратиться в сволочь, отбрасывающую людей как надоевшие куклы - нет. Не вижу этого даже в его сериальном образе, не то что в книжном. Он ведь очень неплохой ребёнок по сути был, и заветы отца правильно воспринял и чтобы вот так в кого-то похуже Рамси и Эурона. Не знаю, сложно мне это представить. Потому и предположила, что ему могли помочь. Но теперь вижу, что в вашей истории вряд ли ему кто-то "помогал", иначе бы не истерил и не кричал про удачное стечение обстоятельств. Сам мальчик, всё сам, потому так и не уверен в себе. Чувствует, что за спиной Дени кто-то стоит, а вот за его никого, пустота и волшебный дар как-то уже не очень помогает. Вот и истерит.

17984,37 написал(а):

Муза шепчет уже, но я пока иду читать, у меня столько лежит нечитанного, в том числе вашего вкусного)) Тем более, что перед следующей главой мне надо очень собраться с силами - там Дени и Джон будут, чую попьют они мне крови при написании... ))

Будем очень ждать что вы им такого подготовили (ох что-то страшно мне). Вдохновения

P.S. Когда читала начало главы показалось, что Санса как будто додумывает какие-то моменты в их с Джоном общении. То, чего не было. Это действительно так или вы просто через неё раскрываете то, что не раскрыли через Джона?

+2

27

17985,15 написал(а):

Это в главе. А в прологе чувствуется другое. Она уже у вас эволюционировала дайте боги

Ага)) Там временной разрыв огромный, я ж не зря поставила нелинейное повествование)) Дени тоже к тому состоянию гармонии и принятия себя в прологе через такие тернии будет продираться, что наверное через них только она и способна проползти.

17985,15 написал(а):

Конечно не фемом единым  У нас столько мусчин уже промелькнуло Некоторые даже были названы бессильными  
Эх, за джонослэш тут, наверно, и казнить могут, мать честная, как же я люблю такое читать...
Но ок... Не буду больше чесать всякую чушь

Чего это сразу чушь? Я вот качественный слэш люблю почитать, правда по ПЛиО его мало((
И чего уж греха таить - есть у меня идейка одна слэшная, очень занятная и даже наброски по ней)) но это сильно дальние планы))

+1

28

17986,21 написал(а):

В общем я пока не определилась что же я бы с ней сделала убила или помучила до возвращения рассудка на положенное ему место

Я с ней тоже пока не определилась, буду смотреть на ее поведение, она очень непредсказуемый персонаж у меня))

17986,21 написал(а):

Ну и за Джона после этой сцены стало почти страшно. С одной стороны заслужил за предательство, с другой, как подумаю что она с ним может сделать (не в физическом плане, это всё мелко как-то, в эмоциональном), так уже и не уверена, что такое вообще можно заслужить.

А что она с ним такое может сделать чего он сам с собой не сделал? Он ведь уже себя лишил сам права на все вообще, он прямым текстом Сансе говорит - бери игрушку, делай что хочешь. Сам себя приговорил и сам же себя казнил внутри себя. Эмоции конечно у него есть и чувства есть, только вот он их не считает чем-то важным. Он все это время сидит за Стеной и не рыпается ведь не от слабости или там страха и ссылку эту принял, не потому что считал всех этих Тирионов и Бранов в праве его судить, а потому что сам для себя счел вот такое существование единственно возможным.

17986,21 написал(а):

Когда читала начало главы показалось, что Санса как будто додумывает какие-то моменты в их с Джоном общении. То, чего не было. Это действительно так или вы просто через неё раскрываете то, что не раскрыли через Джона?

Нет, она не придумывает. Просто та глава была глазами Джона и то на чем Санса заостряет внимание, разбирает на жесты, слова и прочие детали, Джон передает простым - успокаивал сестру. Для них важность одних и тех же моментов разная.

17986,21 написал(а):

Вдохновения

Спасибо)) http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/47999.png

+2

29

17988,37 написал(а):

А что она с ним такое может сделать чего он сам с собой не сделал? Он ведь уже себя лишил сам права на все вообще, он прямым текстом Сансе говорит - бери игрушку, делай что хочешь. Сам себя приговорил и сам же себя казнил внутри себя. Эмоции конечно у него есть и чувства есть, только вот он их не считает чем-то важным. Он все это время сидит за Стеной и не рыпается ведь не от слабости или там страха и ссылку эту принял, не потому что считал всех этих Тирионов и Бранов в праве его судить, а потому что сам для себя счел вот такое существование единственно возможным.

Ох, не знаю. Буду только рада, если всё так и окажется, если он настолько всё принял, что она просто не сможет ему больше навредить. Только вот тревожно как-то всё равно. Как говорил один мой герой, никогда не боялся смерти, но чем больше вокруг тех, кто желает меня убить, тем больше хочется жить. Посмотрим

17988,37 написал(а):

Нет, она не придумывает. Просто та глава была глазами Джона и то на чем Санса заостряет внимание, разбирает на жесты, слова и прочие детали, Джон передает простым - успокаивал сестру. Для них важность одних и тех же моментов разная.

Поняла. Просто в книге у неё есть склонность придумывать, подумала, что вы могли взять эту идею

+2

30

17987,37 написал(а):

Дени тоже к тому состоянию гармонии и принятия себя в прологе через такие тернии будет продираться, что наверное через них только она и способна проползти.

И тут ожидание стало ещё волнительнее... Потому что этих ваших слов как-то загорелась лампочка: а разве то была гармония? http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/24233.png Принятие - да, но ведь когда она говорит "всё для тебя, владыка" то ж не её воляhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/68322.png Я в этом вижу рабство - сладкое, желанное - но всё же служение чужой воле. Снова вопросы: это неотъемлемая часть её и владыка - она сама? Эдакое раздвоение на человеческое и божественное, с доминированием второго? В общем вопросы, вопросы, и ответов ждать теперь... Очень интересна вот такая другая, тёмная гармония, за пределами вбитого в наши умы торжества всепрощения, смирения и спасения души. Мне определённо предстоит масса личных открытий http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/13252.png 

17987,37 написал(а):

Чего это сразу чушь? Я вот качественный слэш люблю почитать, правда по ПЛиО его мало((

И я очень люблю. Могу даже сказать, что благодаря этому жанру избавилась от последних остатков гомофобии. Даже склоняя недавно образ своего глубоко личного идеального мужчины, вдруг чётко осознала, что бисексуальность в нём должна быть обязательно! Это ведь та же любовь, та же страсть, только за пределами привычного, с широкими границами сознания, более острая, более отчаянная, иногда болезненная. Ощущения от такого чтива получаешь более яркие, живые, противоречивые.
Вообще ваша работа невольно напомнила один фанф - "Каменные драконы". Лежит на 7К, тысяча лет ему. Там всего пара глав Джона. Но до чего они эмоциональные, прямо пропитанные тоской. Там и он, и Дени такие поломанные, что больно читать, но какова же у всего этого прелесть. http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38100.png Сколько ни читала по ПЛиО, а эти эпизоды прям въелись.

17988,37 написал(а):

Нет, она не придумывает. Просто та глава была глазами Джона и то на чем Санса заостряет внимание, разбирает на жесты, слова и прочие детали, Джон передает простым - успокаивал сестру. Для них важность одних и тех же моментов разная.

А вот кстати... И снова нехило так меня подогрелоhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/28185.png Я так стану фанатиком этой вашей реальностиhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/20768.png. Хотя всего то - крошечный кусочек не-до-джонсы, прости хоспаде)

Отредактировано Aurelle (2020-04-12 03:02:42)

+1

31

Глава 3. Золотая плоть

Он чувствовал себя так, как будто, поддавшись секундному импульсу,
бросил снежок и теперь наблюдает, как вызванная им лавина поглощает три лыжных курорта.
Терри Пратчетт «Мор, ученик Смерти»

Вокруг было только бесконечное море, неприветливое, холодное и величественно прекрасное, тёмные, почти чёрные, волны с шумом разбивались о камни, оседая седыми облачками пены. Небесный купол понемногу начинал светлеть, глубокий антрацитовый цвет рассеивался, растворялся, уходил в неприветливый и тревожный серый, яркие и колючие звёзды угасать не спешили, но бледнели, сменяя свой вызывающий холодный блеск на тусклое призрачное свечение. Ветер, по счастью, был не сильным, можно было бы даже назвать его ласковым, не будь он таким пронзительно холодным. На крошечном островке не было ничего, кроме камня и выброшенных волнами иссохших и промёрзших водорослей. На этот кусочек суши и приземлился Дрогон, предварительно разжав когти и выбросив туда Джона.
Столкновение с твёрдой каменной поверхностью отозвалось немедленной тупой болью во всём теле. У Джона боль эта вызвала разве что удивление - после долгих часов полёта, будучи зажатым в когтях дракона, странно, что он вообще ещё сохранил способность чувствовать. За время пути всё его тело затекло, застыло, закаменело от долгого пребывания в одном положении, в довершение ко всему он ещё и зверски замёрз, однако физический дискомфорт его волновал даже не в последнюю очередь, он откровенно сказать его вообще не волновал, лишь коротко мелькнуло в голове, что шею не свернул, кости вроде все целы и на том спасибо.
Когда перед глазами всё перестало вертеться в сводящем с ума хаотичном круговороте, Джон тряхнул головой, сбрасывая остатки дурноты от столь немилосердного приземления и попытался было подняться, но замер и кажется даже перестал дышать. Он не смог бы сказать сколько времени он никак не решался поднять взгляд и созерцал лишь стройные ноги, затянутые в чёрные сапоги выше колен - может несколько минут, а может и часов. Время совершенно перестало для него существовать, в привычном своём понимании. Обладательница этих ног терпеливо ждала. Молчала. А он не находил в себе сил подняться и поднять на неё глаза. Происходящее не укладывалось в голове, раздирало безжалостно на куски, только недавно и с таким трудом, склеенную картину мира. Строго говоря склеена она была так себе, отвратительно была склеена - криво и на скорую руку, но эта дрянная поделка позволяла ему удерживать свой разум от падения в бездну безумия, держала на самой кромке, была ненадёжна, непрочна и могла расклеиться в любой момент, но все же держала. И вот теперь у него вырвали из рук даже эту хрупкую соломинку и держаться стало не за что. И оставалось либо поддаться воющей бездне под ногами, рухнуть в неё, свалиться вниз головой и после стремительного падения, в ней погибнуть окончательно или поднять глаза выше и заглянуть в лицо самому страшному, а вместе с тем и самому своему потаённому, самому безумному и самому несбыточному желанию. И Джон глубоко вдохнув, как перед битвой, поднял голову и посмотрел вверх - перед ним была протянутая ему рука, маленькая ладошка в алой перчатке и он понял, что она вот так и стоит перед ним всё это время, что пока он тут упирался взглядом в носки её сапог и набирал в себе по крупицам смелости, чтобы глаза на неё поднять - она совершенно спокойно стояла перед тем кто вонзил нож ей в сердце и более того - она протягивала ему руку. Она его не боялась, она смогла перешагнуть в себе случившееся, проявив и здесь свою смелость и свою силу. Внутри при этой мысли всё болезненно сжалось и очень захотелось самого себя ударить покрепче.
Красивая. Какая же она всё таки красивая! Эта мысль, бывшая с ним всегда в её присутствии - с того самого момента как он впервые её увидел в тронном зале Драконьего Камня, никуда не делась и послушно выплыла из глубин сознания. И мысль эта была не только и не столько о внешней её красоте, хоть и была она совершенна, сколько о красоте всей её невероятной личности, что легко и непринужденно умещала в себе целую легенду, вся она была живым чудом и в её присутствии он всегда ощущал некий внутренний трепет, осознание, что прикасаясь к ней, он прикасается к сокровенным и изначальным силам мироздания. Понимание всего этого и облечение в словесную форму пришло к нему не так давно, раньше он о том не задумывался, не пытался даже разобраться в своих ощущениях, начал в себе все эти чувства по полочкам раскладывать он лишь после того как её не стало. Тогда, просиживая долгие, медленно ползущие минуты в заточении, он постепенно осознавал что же он натворил и всего его это осознание отравляло, медленно проникало тонкой иглой в самое сердце и именно в те дни начало приходить - понимание. Всё началось с внезапной мысли в очередное безликое утро в бесконечной череде таких же - убить её всё равно, что убить солнце или луну, уничтожить ветер, изъять из мира огонь или воду, она была каким-то неизвестным, но необходимым элементом мира, без которого общая гармония неизбежно рухнет рано или поздно и наступит конец всего сущего и в итоге именно он будет причиной всеобщего краха.
И вот теперь она была снова здесь. Стояла прямо перед ним. На лице её была привычная лёгкая улыбка, в удивительных глазах как всегда билась и пульсировала живая, вечно неспокойная мысль. Она всё ещё протягивала ему руку и он, не отводя глаз от её лица, за руку эту ухватился и немедленно был вздернут вверх с неожиданной силой. Как только он оказался на ногах, она расцепила их руки и в следующую же секунду Джон получил пощечину такой силы, что в голове немедленно зашумело и перед глазами поплыли радужные круги. За этой первой пощечиной последовала и вторая не меньшей силы, а следующий удар уже был не ладонью, а тыльной стороной кисти и как она ему не выбила при том напрочь челюсть Джон и сам не понял. Видимо маловато было практики, подумалось ему.
- Практики было достаточно, - прозвучал насмешливый голос, - просто мордашку твою смазливую уродовать жаль.
Джон ошарашенно на неё уставился. Он что высказал свою мысль вслух?!
- Вот не делай испуганных глаз, тебе не идёт совершенною. У тебя на лице всё написано. На твоем не в меру смазливом лице! От которого я всё никак глаз отвести не могла. Дура влюбленная! И пока пялилась в твои красивые глаза, просмотрела кинжал в твоих руках. Надо было убить тебя! Вот сразу как ты притащился ко мне на Драконий Камень! Или прогнать тебя сразу прочь, а потом спалить посудину на которой ты приплыл!
Ему все эти её гневные, наполненные ядом речи сейчас звучали музыкой, самой сладкой и желанной, он весь дрожал и с трудом справлялся с собой, чтоб не свалиться опять кулём ей под ноги. Но силы его покидали, а осознание её присутствия в мире живых, после всего им пережитого, после того как он всё понял, со всем смирился, сам себя осудил и сам же себя казнил каждый день и час и собирался так просуществовать всё отпущенное ему время - это осознание выбивало из легких воздух и подкашивало ноги и он был вынужден сесть на крупный гладкий камень, обточенный и отполированный ветрами.
- Как, Дени? - едва слышно сорвался наконец с его губ вопрос. - Как это возможно?
Она наблюдала за ним, за всеми его наверное жалкими передвижениями и ему отчаянно и мучительно стыдно было сейчас перед ней за свою слабость, но все силы уходили на то чтобы смотреть на неё, может быть говорить и осознавать происходящее, а вот встать, чтобы не сидеть тут перед ней слабовольно - на это сил уже не оставалось. Хотя конечно сказывалась тут и физическая общая его измотанность - долгий путь через снега, короткий сон, а ещё этот мучительно долгий полёт в когтях Дрогона, который теперь свернулся и сидел неподалеку, косясь на него ревниво и полыхая золотом глаз, словно был он не совсем дракон, а ещё немного кот в глубине души.
- Так же как и ты, Джон. Мелисандра же не единственной красной жрицей была. Дрогон отнес меня в храм Рглора в Эссосе и они исправили твою ошибку, - проговорила Дени голосом ровным и спокойным, словно и не она тут вспыхнула вся минуту назад и наговорила ему пламенных слов и сожалений, что не прибила его совсем и насмерть при первой же встрече.
- Дени, это правда ты? - неожиданно для себя и как-то робко спросил он.
- Нет, я призрак, вызванный твоей неспокойной совестью! - немедленно отозвалась она, изобразив на лице неземную скорбь, правда маска эта с неё слетела в мгновение ока и сменилась искренним уже раздражением. - Конечно это я! Жива, здорова и снова здесь. Неприятно, понимаю. Скажи ты спокойно спал всё это время? Хоть что-то дрогнуло внутри?
Она склонилась к нему, приблизила лицо, аметистовые глаза были совсем близко, так близко, что он мог рассмотреть мельчайшие реснички в их уголках. Она желала получить ответы на свои вопросы и она имела полное право ответов этих от него требовать, а у него не было никаких прав промолчать или отвести глаза в сторону.
- Дрогнуло. Как дрогнуло почти что сразу, так и не отпускает до сих пор. А что такое спокойный сон я и вовсе позабыл.
Не этих ответов она ждёт, не нужны ей эти сухие и скупые, хоть и правдивые, фразы. Она и так эту правду знает, она её сразу же прочла в его глазах и сейчас она ждёт совсем другого от него. Вот только Джон пока не мог сказать большего, ему бы сейчас привыкнуть к ней рядом, к её дыханию, звуку голоса - снова. К самому её присутствию в мире. Хоть немного. Хоть небольшую передышку, но у неё сейчас не выпросить и не вымолить ни секунды. Бьёт сразу, холодным отстранённым тоном, глаза прищурились недоверчиво - и с чего бы иначе? Она даже если и верит - всё равно каждое его слово будет подвергать сомнению.
- Жалеешь, значит? - глаза остро и жадно впились в него, внимательно следя, готовые ухватить и поймать даже самое малое движение души.
- Это не самое подходящее слово, но да - жалею. И хотел бы вернуть всё назад и не делать этого.
По её лицу разлилась хищная улыбка, глаза полыхнули предвкушением - она довольна, она поймала свою добычу, увидела нужное ей, поняла, что он весь перед ней сейчас подавлен и растерян, а значит беззащитен и в этой беззащитности она его всего сейчас вывернет наизнанку, вытрясет из его души всё живое, выбьет этой ласковой улыбкой все тайны и все мысли из него, пролезет беспрепятственно в него, вползёт ядовитой дымкой под кожу и вытянет на свет всё что там внутри него отыщет, разложит это аккуратными ровными рядами, рассмотрит подробно, потрогает, вдохнёт и даже на вкус попробует, не оставив без внимания ничего. А он даже сопротивляться не станет, даже попыток не сделает, будет болтаться в её руках покорной тушкой и даст себя сожрать безропотно. И глядя в горящие лукавым задором глаза, Джон с ужасом осознал - а ведь действительно сожрёт! И не поперхнётся. И не пожалеет. И правильно наверное сделает... И понимая, что он обречён давно и полностью, подумал вдруг - а и пускай жрёт! Пускай растащит на куски и разберёт по косточкам. Заслужил! Но ведь она здесь! Жива! Вот она - только руку протяни. Его Дени. Его любимая Дени! И он протянет руку и поймает это танцующее пламя ещё хоть раз. И пусть потом что хочет делает с ним - он и не пикнет даже. Сам всё отдаст и сам себя на блюде ей поднесёт.
И с этими мыслями его неожиданно оставила навалившаяся слабость и вернулись силы и он поднялся со своего камня и сделал шаг ей навстречу и крепко ухватив за тонкую талию - притянул к себе. Руки его немедленно утонули в гладком чёрном мехе, в который она была укутана и он уловил её запах - не чужие ароматы из стеклянных флаконов, а неповторимый запах её самой - она пахла как и прежде свободой, ветром, пеплом, пламенем, опасностью - и смертью. Ведь она забрала так много жизней и заберёт ещё больше, но его это не волновало сейчас, когда он сцеловывал с её губ тонкий привкус тлена. И она ответила на поцелуй, лениво раскрыла губы, медленно и дразняще её прохладный язык скользнул ему навстречу, слизнул сладко с его губ свою над ним очередную победу... в горло ему уперся острый металл короткого кинжала, волосы прихватили, крепко навернув на руку, а чарующий голос шепнул прямо в губы:
- Теперь, если что и будет, то только так.
- С ножом у горла? Согласен, - прохрипел он ей в ответ.
- В цепи закую, верёвками опутаю, удавку на горло накину и буду держать крепко, каждый глоток воздуха вымаливать будешь. Ещё и плетью пройдусь сверху, чтоб уж наверняка притих и даже шевельнуться под моей рукой не смел, - вся эта жуткая и вместе с тем восхитительная речь была произнесена тихо и страстно, не отводя глаз и с пульсирующими, от захлестнувшего её азарта, зрачками. Она играла с ним, дразнила, плясала на грани безрассудно и вся горела и пылала.
- Согласен, - выдохнул он ей в губы с азартом не меньшим, - на всё согласен! Цепи, плети, хоть дыба и калёное железо. Иди ко мне! - на том он притиснул её к себе крепче, презрев холод кинжала у горла, уже начавшего вгрызаться в кожу и успевшего пустить первую кровь. Так и целовал, готовый сам себе горло вскрыть сталью в её руках, лишь бы не отрываться от губ, по которым так сильно оказывается всё это время скучал.
Она убрала нож лишь когда наконец они разорвали поцелуй, оба тяжело дышали, оба облизывали искусанные губы и наконец оба совершенно истерически расхохотались. Они смеялись и смеялись, выплескивая каждый свою какую-то внутреннюю напряжённость, ослабляя наконец дрожащие натянутые и готовые вот-вот лопнуть струны души, смеялись, чтобы не заплакать, потому что слёзы они себе никак не могли сейчас позволить.
Смех прекратился так же внезапно как и начался и Джон снова уселся на тот же камень и вцепившись руками в свои же волосы простонал сквозь зубы:
- Как же теперь со всем этим быть... не знаю, не знаю, не знаю... - зачастил скороговоркой.
- Ну-ка тихо! - раздался над ним её уже спокойный голос. - Вот только истерику твою мне унимать не хватало.
Ему на плечи мягко легли руки в красной яркой коже и заставили выпрямиться. А потом она в очередной раз его удивила - уселась к нему на колени и не просто на колени, а верхом, лицом к лицу и уставилась прямо в глаза. Ему ничего и не оставалось, кроме как обнять её, чтобы не приведите боги не соскользнула и не упала. А она еще и поёрзала на нём весьма чувствительно, невинно при том хлопая пушистыми ресницами и устраиваясь удобнее.
- Ты совсем не боишься? - спросил он у неё с улыбкой, не мог не улыбаться глядя на неё.
- А есть чего бояться? - беззаботно ответила она вопросом на вопрос.
- Нет, ты сейчас в самом безопасном для тебя месте в мире.
- Я знаю, - мурлыкнула она уже куда-то ему в шею и он почувствовал на месте пореза её язык, проникающий в эту неглубокую ранку, на давая ей стянуться, раздражая вновь и вызывая новое лёгкое кровотечение.
Было больно, но останавливать её не хотелось совершенно, потому что пополам с болью разливалось по всему телу тягучее и сладкое, совершенно точно тёмное и от того вдвойне острое удовольствие и он просто покорно откинул голову, закрыл глаза и позволял ей делать всё, что захочет. Хотелось раствориться в ней, в её близости уже забытой за прошедшее время и чтобы больше ничего не было, чтобы весь мир исчез, померк и только они вдвоём летели вот так целую вечность во тьму и пусть бы эта тьма их со временем растворила и вобрала в себя без остатка, это было не страшно. Страшно было открыть глаза, очнуться и понять, что мир снова опустел и что она ему лишь пригрезилась.
- Сладкий, - прошептала она, наконец от него отрываясь, - какой же ты сладкий. Невозможно, ну невозможно же от тебя отказаться. Как нам с тобой было хорошо вдвоём... зачем нам понадобились все остальные, ты не помнишь? И главное, тебе-то, дураку, чего не хватало?
В последнем её вопросе было столько чудовищной боли, такая бездна отчаяния, горечи и непонимания крылась за этими словами, что Джона всего внутри перевернуло многократно, перетряхнуло все чувства, пронеслось ураганом по всем закоулкам души, сдувая всё лишнее, рассеивая всю пыль, которой он там внутри себя покрылся, хороня себя заживо, так страшно и так больно ему стало за неё, за все ею пережитое, что сами собой горячие и соленые слёзы покатились из глаз.
- Я не знаю, Дени,- отчаянно шептал он, глядя на неё широко распахнутыми глазами и не смотря на застилающие всё слёзы, боясь их закрыть хоть на миг, - не знаю, милая, не знаю. Я каждый день, всё это время задавал себе этот вопрос и ни разу не смог на него ответить. Ни разу. Нет у меня ответа...
- Ну что ты? Ну не надо, ну пожалуйста! - быстро и даже как-то испуганно, говорила она, смахивая слёзы с его лица. - Ну что ж вы все ревёте-то, а? Ну мне же тоже больно! Ну хоть ты не надо!
- Не буду. Прости, прости, прости, прости, прости... - поток бесконечных «прости» потонул где-то в густом серебре её волос.
Он так долго ещё сидел, зарывшись лицом ей в волосы, успокаиваясь. Она не мешала, не отталкивала, начала только аккуратно разбирать спутанные тёмные кудри, терпеливо, по одной прядке, потом что-то начала из них плести. У Джона вырвался невольный смешок, потому что он вспомнил, чем закончились её попытки что-то заплести из его волос в прошлый раз - она сама же потом, страшно ругаясь, отчего-то на дотракийском, всё это распутывала, развязывала и расчёсывала не меньше часа точно, нашипев на него совершенно по-змеиному в ответ на предложение не мучиться и просто всё отрезать.
- Дени, остановись.
- И не подумаю.
- Я потом всё просто отрежу.
- Не отрежешь.
- И всё-то ты знаешь! Да, не отрежу.
- А я о чем? - но попытки что-то сплести на его волосах оставила.
- Слушай, зачем эти жуткие перчатки? - он и сам толком не понял зачем спросил про это... наверное слишком яркими они были и слишком сильно приковывали к себе внимание, раздражали и цепляли взгляд и помимо этого навевали одну мрачную ассоциацию.
- Почему жуткие? - изумлённо оглядела она свои руки.
- Не знаю... словно кровь...
- Так у меня как раз руки в крови. Фигурально выражаясь. Так что мне положено такое носить. Хотя наверное было бы уместно серебристые или серые, под цвет пепла. Чтоб уж наверняка.
- Ну что ты говоришь, Дени, - закатил он глаза. - У меня просто, как у каждого кто вырос на Севере свои... занятные аналогии с красными перчатками.
- Какие? - глаза её немедленно вспыхнули жгучим интересом, как и всегда при малейшей возможности узнать что-то новое.
- Тебе не понравится, - попытался он уйти от необходимости отвечать.
- Нет уж, давай рассказывай. А то я сама придумаю раз в десять хуже и страшнее чем оно есть, ты же знаешь, - нетерпеливо вцепилась она в него и уже вовсю прожигала глазами.
- Ладно, слушай, - перехватив её поудобнее, начал он, - был на Севере один древний род - Болтоны. Не так давно вот правда закончились совсем, не без моего, как ты знаешь, участия. Были они вассалами Старков, но не всегда. Когда-то они правили своими землями независимо и называли себя красными королями. И вот среди них был такой Ройс Краснорукий, прозвище своё получил за милую привычку прямо руками вырывать внутренности из пленных врагов. Такие вот у меня ассоциации с красными перчатками. Кстати на счету Ройса Краснорукого помимо прочего есть разграбление и сожжение Винтерфелла.
- Правда? Ну всё, отныне и до конца моих дней каждую пару красных перчаток посвящаю памяти этого прекрасного, и несомненно достойного всяческого уважения и почитания, человека, - сияя улыбкой торжественно провозгласила она ему своё решение.
- Ты совершенно неподражаема, - рассмеялся Джон, примерно какой-то такой реакции он и ожидал от неё.
- Интересная история, - продолжила она тем временем свою мысль, меланхолично накручивая на палец прядь его волос, - наверное про Болтонов ещё много есть такого же жуткого и захватывающего.
- Нет, как ни странно о них мало что известно.
- Зато Дредфорт стоит весь целый и нетронутый войной, - загорелись её глаза, - мы можем там в библиотеке полазить, наверняка отыщем какие-нибудь семейные летописи, а может кто даже и дневник личный вёл, подробно всё записывая. Джон! Мы непременно должны это осуществить!
- Ты серьёзно? - округлил он на неё глаза. - Дени, ты вот как это себе представляешь? Мы с тобой тайком пробираемся в один из самых укреплённых замков Севера, чтобы порыться в тамошней библиотеке?
- Как же они тебя поломали... - грустно проговорила она, словно ни к кому не обращаясь и продолжила уже прежним бодрым и весёлым тоном. - Зачем тайком? Дредфорт ведь сейчас Сансе принадлежит, на правах вдовы последнего лорда Болтона. Уверена, она не откажется исполнить такой наш мелкий каприз. Она похорошела, кстати, но к сожалению не поумнела.
- Ты видела её? - нахмурил он брови.
- А что она не рассказала тебе? Я видела их всех. Всю их свору. Они сидели там и у кого хватало скудного ума, те тряслись от страха. Ты не суди её уж очень строго, страх он и не таких как она искажает и меняет безвозвратно... так что меня не удивляет ни её молчание, ни её ложь. Удивило меня иное. Когда я вернулась, я ожидала найти тебя на троне, я думала всё ради этого было. А на троне нашла... начнём с того что самого трона не нашла! А на его жалком подобии ещё более жалкое нечто. На первый конечно взгляд. И тебя, короля по праву рождения, нашла выброшенным на край мира. Вот даже не начинай спорить со мной! Неважно, что ты сделал! Ты всё равно Эйгон Таргариен! И что они с тобой сделали? Как обошлись? Эти падальщики хоть вспомнили о тебе, когда делили наше королевство? И не рассказывай о том как тебе всё это не нужно, мы ведь не о тебе говорим, а о них.
Во время этой пламенной речи Дени высвободилась из его объятий, спрыгнула с его колен и теперь ходила нервно из стороны в сторону. Джон тоже поднялся и прекратил эти её хождения, встав перед ней и осторожно взяв её руки в свои. В ней сейчас уже не оставалось и следа недавней игривости и смешливости, вся она полыхала гневом, в глазах разгорались опасные огоньки, но рук она всё же не отняла, остановилась и замолчала.
- Дени, чего ты от меня хочешь? Вот в эту самую минуту и дальше? Убивать не станешь, это я уже понял. Правда не понял почему...
- А зачем?
- Месть?
- Ты и сам с ней прекрасно справляешься. И нет для тебя более жестокого палача, чем ты сам. Ты меня на самом деле совершенно сбил с толку. Я растерялась как дитя, стояла и не знала куда мне повернуть и что вообще дальше делать. Я ведь была уверена, что вернувшись вступлю с тобой в войну, что мы сцепимся с тобой в смертельной схватке, заранее уже была готова к рекам крови и горам мертвецов. А нашла тебя совершенно растерзанным, измученным и никому кроме меня не нужным.
- Ну прости, что разочаровал, - печально улыбнулся он.
- В том-то и дело, что нет, - она вернула ему такую же печальную улыбку и погладила его по щеке. - Поэтому сейчас не важно чего я хочу от тебя, важно чего хочешь ты - для себя.
Это был пожалуй самый простой вопрос из всех возможных, поэтому Джон ответил ей сразу, ни секунды не задумываясь, потому что он уже отвечал на этот вопрос неоднократно, в моменты, когда память его начинала снова и снова терзать, а мысли, ему неподвластные, начинали выплетать в его голове несбыточную мечту о её возвращении, ту самую которая сейчас сбылась.
- Я хочу лишь двух вещей - искупления и возможности видеть тебя. Больше ничего.
Она медленно стянула с рук перчатки и заложила их за пояс. Обхватила обнажёнными прохладными ладонями его лицо, осторожно и не торопясь отбросила с его глаз непослушные завитки волос, притянула его к себе. Смотрела в глаза долго и молча, смотрела очень внимательно. Наконец отпустила, отвернулась и отошла от него. Голос её был тихим и очень серьёзным, говорила она не спеша и с большими паузами.
- Вот как мы поступим. Сейчас я верну тебя туда откуда забрала и ты будешь думать. Очень хорошо думать, Джон. Ты всю свою жизнь вспомнишь в мельчайших подробностях, вспомнишь все свои мечты, желания, цели, всех кого ты любил, ненавидел, презирал или жалел, все свои поступки и выборы пересмотришь и оценишь заново. И самого себя во всём этом тоже рассмотришь подробно и со всех сторон. А после сядешь и снова будешь думать - уже о себе сегодняшнем. И когда закончишь, то ответишь самому себе на самый главный вопрос - кто ты? И если вдруг окажется, что ты бастард Неда Старка по имени Джон Сноу, то ты останешься за Стеной и сгинешь там бесследно. А вот если внезапно ты обнаружишь, что ты Эйгон Таргариен, сын моего брата Рейгара - то ты вернёшься домой, потому что ему в отличии от Джона Сноу я готова дать шанс на искупление. На случай если ты забыл - напоминаю, что дом Эйгона Таргариена на Драконьем Камне, а никак не в Винтерфелле. А то в прошлый раз, помнится, ты ухитрился перепутать эти два славных замка.

Призрак, как всегда бесшумно, подошёл, свернулся рядом, прижался тёплым и пушистым белым боком. Скосил внимательно умнющие глаза в немом вопросе. Джон погладил его за ухом и невесело усмехнулся. Так они и сидели - волк и человек. Молчали и смотрели в огонь. Пламя плясало, трепетало, рыжие обжигающие языки облизывали дерево, жадно, с треском его пожирали, обугливая, окрашивая в чёрный некогда светлую, желтоватую поверхность. Во тьму улетали золотые искры, растворялись в ней. Джон неотрывно смотрел в огонь и не думал уже ни о чём. Он столько передумал за последние несколько дней, что казалось ещё одна мысль и голова просто взорвётся, распадётся кусками белой кости и чёрными кудрями. Осколки костей подхватят птицы и отнесут в качестве трофея своему хозяину, а вьющиеся тёмные пряди так уж и быть закинут по пути в Винтерфелл - сбросят прямо в руки Сансе. Она потом их аккуратно сложит в ларец, закроет на ключ, ключ это повесит на шею, тщательно вымерив длину цепи, так чтобы ключ был ровно напротив сердца. А Дени закатит глаза и выскажется с чувством о том, какой же он всё таки идиот и даже вот подумать не смог и при попытках развалил на части собственную голову. При чем выскажет она это Дрогону, который с ней будет полностью согласен. И Призрак тоже с ней не станет спорить, он лишь махнет на всё лапой и скроется среди снегов.
- Какой выдающийся бред способен породить твой разум, - сказал он сам себе и тихо засмеялся.
Призрак заинтересованно поднял голову, убедился, что ничего не происходит и снова уставился на пламя костра, уложив морду на лапы.
А Джон уже не видел ни костра, ни волка рядом с собой, ни искр во тьме - перед ним всплывали лица, одно за другим - Санса, Арья, Бран. Они были другими, они были из той, прошлой, жизни, в которой все были счастливы и никто не умирал. Он до недавнего времени считал, что кроме него из той жизни уцелели лишь они трое - теперь же не знал, а остался ли вообще хоть кто-то.
Память подбросила ему ещё одно лицо - немолодое, с резкими грубоватыми чертами и удивительно светлое, словно освещённое изнутри пламенем. Цепкий, острый взгляд тёмных глаз. Седые длинные волосы аккуратно завязаны в тяжёлый пучок на затылке, закреплённый костяной шпилькой. Поношенная жилетка из заячьего меха поверх грубых рубахи и штанов. Длинная, дочерна прокуренная трубка. Бесчисленные амулеты на шее и тонкие серебряные браслеты на руках. Его притащили к ней едва живого, задыхающегося, хрипящего и сгорающего от жара. Он уже бредил и не мог открыть глаз. Своей высохшей и пропахшей травами, крепкой рукой она ухватила его и упрямо тащила, не сдаваясь и не отступая. Вытащила, вырвала его из рук у смерти. Отпаивала потом долго горькими травяными отварами, восстанавливая железный, как она сказала, организм, который вдруг решил сломаться. Характер у нее был жесткий и откровенно вредный, а язык остёр и ядовит до крайности, но вот к нему она отчего-то была снисходительна, чем-то он ей нравился, а может кого-то напоминал давно потерянного... Потому наверное она с ним и говорила чуть добрее, чем с остальными, а не только лишь кусачими своими, жалящими и до обидного меткими замечаниями награждала. От неё он и услышал эту сказку - про детей леса, что порой пробирались ночами в жилища людей и пели колыбельные человеческим младенцам, а потом забирали их с собой. Правда никто этого по первому времени не замечал, потому как взамен в колыбели оказывался один из их народа, нацепивший на себя личину украденного малыша. Выходило так похоже, что было не отличить, однако если присмотреться внимательно - то сразу увидишь пустые мёртвые глаза, в которых нет души, а если прислушаться - то непременно услышишь легкий шелест листвы, а если ещё и принюхаться хорошенько, то можно уловить слабый древесный запах. В таких случаях полагалось разводить на опушке леса большой костёр и нести сжигать на нём подменыша, обычно как только костёр начинал разгораться, всё вокруг немедленно заволакивало густым зелёным туманом и когда он рассеивался, то никакого костра не было даже и в помине, на месте его обнаруживался украденный ребёнок, а подменный исчезал. В случае же если подмена не обнаруживалось всё оканчивалось печально - вырастая такой подменыш сбегал в леса к своим сородичам, родителей же и прочих членов семьи после находили мёртвыми.
Сказку эту он тогда с интересом прослушал, найдя её весьма занятной, после правда позабыл. А сейчас вот вспомнил и сказка эта сейчас уже развернулась перед ним другой своей стороной, заиграла новыми красками, засверкала невидимыми ранее гранями. Он сейчас вдруг осознал себя внутри этой сказки, одним из её героев - тем самым невнимательным человеком, что не смог распознать подмены, доверился родным лицам и на радостях не взял на себя труда вглядеться чуть более пристально. И конечно же как и в той сказке за невнимательность свою и за чрезмерную доверчивость жестоко поплатился. Не жизнью конечно, но это лишь если только смотреть на всё поверхностно и не всматриваться в глубинную и истинную суть вещей. Потому что на самом деле именно что жизнью он и расплатился. Подумалось, что вот бы ему нынешнему попасть в то время - ведь всё лежало на поверхности. Никто из троих не вернулся прежним, в каждом была какая-то червоточина, что-то чужое, неясное, было о чём подумать, было от чего насторожиться и было чему не доверять. Он был слишком ослеплён радостью встреч, самим фактом того, что живы и весь охотно открылся им навстречу, не замечая отсутствия ответной такой же открытости и искренности. И ничего ведь не изменилось, кроме того, что у него наконец открылись глаза, да и то он был уверен, что не на всё.
И он сейчас думал, переполняясь каким-то нездоровым азартом, что они сделают если он вынырнет вдруг из небытия, спутав им тем самым все карты. Растеряны будут - это точно, впадут в истерику и панику - это они уже, судя по состоянию Сансы, об этом уже позаботилась Дейнерис, но он может ведь и добавить веселья в общий котёл. Его во всей предстоящей игре дорогие родственники не учли, заранее вычеркнули из списка не только игроков, но и даже фигур. Убедились лишь только, на всякий случай, не представляет ли он для них опасности и снова убрали с глаз долой. И так бы оно и было, признался он сам себе, так бы и бродил дальше за Стеной безмолвной тенью себя прежнего, если бы не Дейнерис - нашла, встряхнула, раздразнила, протанцевала по кровоточащим ранам, вернула к жизни, дала пищу для размышлений, перевернула всё с ног на голову и затерялась в облаках вместе с верным Дрогоном.
Подумать было о чём, помимо самого главного вопроса Дейнерис подкинула ещё одну головоломку - Кукла, Маска и Загадка. Так она сказала о тех кого он считал своей семьёй.
- С куклой всё просто - дёргаешь за ниточки и она танцует, надо только нащупать самую главную ниточку, - это конечно про Сансу, тут никаких сомнений быть не могло.
- Маска пока в тени, но рано или поздно она эту тень покинет и тогда придёт время откровения - когда всем нам придётся показать настоящее лицо. Загадка пока мной не разгадана, но сделать это придётся, потому что или мы её разгадаем или она изыщет способ нас уничтожить.
И вот тут он крутил её слова и так и эдак, изломал всю голову, но так и не определился кого она кем обозначила. Объяснять Дени свои слова отказалась, лишь бросила ему коротко «думай!». Она не хотела ему ничего подсказывать, не хотела подталкивать к чему-либо - это было ясно. Он сам должен был до всего додуматься, сам должен был всё понять, сам принять решение, воплотить его в жизнь и следовать ему с осознанием полной ответственности. Она оказывалась его вести за собой, пока он сам не придёт к ней и не выразит своего желания за ней следовать.
Как таковой выбор перед ним и не стоял - он знал прекрасно, что поедет к ней, что будет с ней, так же как знал, что будет ему безумно тяжело, что придётся пережить такую боль, какую он и представить ранее не мог. Она ухватит его своей маленькой ручкой за загривок и протащит путём покаяния и он послушно поползёт, всё сделает и всё исполнит, даже если она потребует немыслимого и невозможного, принесёт любые жертвы и в любую грязь и кровь влезть не побрезгует, если только будет на то её воля. Потому что перед глазами теперь будет вечно стоять и никогда не померкнет увиденное.
Первыми на камень упали алые перчатки, следом туда же отправилась чёрная короткая шуба, а она взялась за золотистые завязки на чёрном шёлке, намереваясь снять и тонкую рубашку, не обращая никакого внимания на холодный ветер. Он попытался её остановить нелепым:
- Дени, прекрати, замёрзнешь ведь... - и был остановлен взглядом намного холоднее и ветра и моря и даже льдов за Стеной, взгляд этот острейшими иглами прошил его насквозь и заставил ждать, затаив дыхание.
Когда эта шелковая тряпка тоже упала вниз она осталась перед ним обнажённая по пояс, стояла и ждала пока он её хорошенько рассмотрит, увидит и поймёт.
В другое время и в другой ситуации он бы скользнул взглядом по красивому развороту плеч, по выступающим ключицам, делающим её такой восхитительно хрупкой и вместе с тем придающим её облику такую притягательную хищную остроту, потом его взгляд проскользил бы вниз - на тонкую талию и плоский живот, на идеальные точёные линии без намёка на округлость и мягкость, которые словно стёр кто-то со всего её облика, и в итоге остановился бы на груди - высокой и красиво очерченной, нежной, свежей, невинной. Раньше он уже думал о том, что её удивительное тело наверное никогда не узнает не то что старости, а даже до порога зрелости не дойдёт - так и застынет в состоянии вечно юной, звенящей весны, потому что это самое естественное для неё состояние и вот теперь он в этом убедился окончательно.
Но всё это пролетело где-то на задворках его сознания, картина её чудесной красоты запечатлелась в памяти и была отложена на потом, а всё внимание его сейчас было приковано к маленькому кусочку её тела - под грудью. Аккуратный, короткий и как он знал очень глубокий шрам притягивал взгляд, стягивал на себя вообще всё внимание, все его  существующие способы восприятия были сейчас направлены в эту одну точку. Когда она начала раздеваться, ему казалось он готов увидеть - он на самом себе такие же шрамы каждый день видит. Да, на её теле - больно невыносимо будет увидеть такой же, но само зрелище было для него уже давно привычным. Только вот того привычного вида у шрама на её теле не было. Рана, когда-то нанесённая его рукой была... заполнена золотом! Судя по тому как это выглядело - расплавленный металл просто залили в рану, сразу по извлечении из неё кинжала, а когда закончили, то просто рукой размазали жидкое золото по коже вокруг, сотворив размытое, асимметричное золотистое облачко с рваными острыми краями, прорисовали извилистые лучи разной длины. Так же руками прочертили узоры вниз по животу и увели причудливый изгиб с неизвестным символом на конце к солнечному сплетению. Двумя пальцами, указательным и средним, мазнули две коротких светящихся линии под левой ключицей. И сейчас все эти золотые отметины горели в лучах солнца, сияли и отражали свет. Это смотрелось дико, абсолютно жутко и неестественно, пугало и завораживало - мёртвый металл совершенно непостижимым образом сливался с живой плотью. Белая мраморная кожа и сверкающее золото перетекали одно в другое, живая ткань дышала и пульсировала и вместе с ней так же дышало золото, навечно вплавленное в неё неведомым колдовством. Мысль о том, что раскалённое золото не причинило ей никакого вреда в тот момент откровения даже не посетила его, он списал всё на неизвестную магию, а сейчас вот подумал - любого другого человека такая золотая заплатка убила бы окончательно... но перед ним стояла Дейнерис для которой не было ничего невозможного.
- Можно? - он протянул руку, но коснуться без разрешения не посмел.
Она кивнула и он самыми кончиками пальцев медленно провёл по тому месту где должен быть шрам - никакого перехода между живым и неживым не было, никакой грани, полное слияние и под золотым покрытием так же прощупывалось биение жизни, под золотом бежала кровь. Что же ей пришлось пережить, через какие глубины и бездны она пробиралась в одиночку и куда в итоге пришла? И кем был тот, чьи руки рисовали по её коже эти причудливые золотые узоры - ведь это совершенно точно были руки! Раскрывшаяся перед ним внезапная сторона бытия сводила с ума своей непостижимостью, невозможно было уложить это в голове, а уложить было надо.
- Храм Рглора в Эссосе? - поднял он на неё глаза.
- Именно, - без эмоций, сухо и спокойно.
Назвать это ложью язык не поворачивался, скорее это была милосердная сказка, чтобы не свести с ума раньше времени. И сказку эту он принял, потому что понимал - правды сейчас он не выдержит. Позже, когда он будет готов - она ему расскажет.

Джон тряхнул головой, выныривая из воспоминания и притянул к себе Призрака, зашептал ласково у него над ухом:
- Мне нужно будет уехать, дружище, и тебе со мной нельзя. Тормунд присмотрит за тобой, а ты уж присмотри за ним. Не грусти тут без меня, ладно? У тебя правда вроде подружка появилась, я видел тебя с ней. Вы носились друг за другом и играли в прятки среди деревьев, жестоко будет вас разлучать. Береги свою девочку, Призрак, не повторяй моих ошибок, - на этих словах он крепко поцеловал волка в лоб и прикрыв глаза глубоко вдохнул снежно-лесной запах, исходящий от зверя.
Расставаться с Призраком не хотелось до слёз, но здесь он был в безопасности и Джон мог быть за него спокоен, да и потом правда было нечестно и жестоко разлучать его с той тёмно-серой красивой волчицей. Так что Призрак оставался в привычном для себя мире, а ему надо было собираться в дорогу.

Отредактировано Без_паники Я_Фея (2020-04-19 14:11:51)

+9

32

Без_паники Я_Фея
Ой как же это у вас всё здорово. Зря я боялась всё получилось почти нежно (хотя и с прекрасной остринкой-перчинкой). Как же мне понравилось как они целовались. Дени, такое чувство, тоже это было очень нужно, хоть она и ругалась. И вообще Дени получилась намного разумнее и человечнее, чем мне показалось по предыдущей главе и прологу.
Загадка про Брана и Арью любопытная получилась, свой вариант у меня есть, но у вас я почти никогда не угадываю, так что буду ждать. И про золото тоже очень интересно. Кто и зачем? Что-то мне не вспоминается ни одного культа, где золото важную роль бы играло, так что буду от вас ждать ответа.
И дальнейшая роль Джона очень интересна. Здорово, что в просто пассивного наблюдателя он не превратится. И на его искупление тоже посмотреть интересно, как вообще можно искупить предательство

+3

33

18169,21 написал(а):

Как же мне понравилось как они целовались. Дени, такое чувство, тоже это было очень нужно, хоть она и ругалась. И вообще Дени получилась намного разумнее и человечнее, чем мне показалось по предыдущей главе и прологу.

Показалось... что человечнее)) Просто дело в Джоне - она может метать громы и молнии, может быть ну очень серьезна - это не отменяет ее желания его потискать)) Одно другому не мешает же))

18169,21 написал(а):

И про золото тоже очень интересно. Кто и зачем? Что-то мне не вспоминается ни одного культа, где золото важную роль бы играло, так что буду от вас ждать ответа.

Про золото внутри истории пока промолчу, ибо рано еще, но дальше про это обязательно будет.
Еще это отсылка к короне Визериса и к кинцуги, это японское искусство реставрации трещин и прочих изъянов золотом, там конечно не чистое золото используется, там смесь лака и золотого порошка, философия у этого явления занятная, если коротко то повреждения это часть истории предмета и потому не надо их маскировать и пытаться стереть.

18169,21 написал(а):

И дальнейшая роль Джона очень интересна. Здорово, что в просто пассивного наблюдателя он не превратится.

Кто ж  ему даст пассивно наблюдать? Да он и сам не хочет, хотел бы - остался бы за Стеной))

Спасибо, что читаете))

Отредактировано Без_паники Я_Фея (2020-04-19 20:49:03)

+2

34

18171,37 написал(а):

это не отменяет ее желания его потискать)) Одно другому не мешает же))

И всё же желание кого-то поискать - это человечность)) Не говорю что она добрая, но от человека в ней что-то осталось

18171,37 написал(а):

Еще это отсылка к короне Визериса и к кинцуги, это японское искусство реставрации трещин и прочих изъянов золотом

Интересно, не знала о таком искусстве, надо будет почитать (а корона Визериса тут при чём?)

18171,37 написал(а):

Кто ж  ему даст пассивно наблюдать? Да он и сам не хочет, хотел бы - остался бы за Стеной))

Верю, и очень рада этому, пусть на пару чудят))

18171,37 написал(а):

Спасибо, что читаете))

Вы так интересно пишите, что невозможно не читать (к тому же ваши главы для меня неиссякаемый источник вдохновения http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/47999.png)

+2

35

18172,21 написал(а):

И всё же желание кого-то поискать - это человечность)) Не говорю что она добрая, но от человека в ней что-то осталось

Ну холодной рептилией она точно не станет, это не моя Дени совсем. Я ее в любой истории не могу представить без чувств и эмоций, это ее суть, она всегда живая, она всегда подвижная - огонь же))

18172,21 написал(а):

(а корона Визериса тут при чём?)

Ой, это личный мой заскок - то что когда-то его убило (расплавленное золото) для Дени наоборот стало чем-то вроде такого необычного перевязочного материала))

18172,21 написал(а):

Вы так интересно пишите, что невозможно не читать (к тому же ваши главы для меня неиссякаемый источник вдохновения )

*краснеет и убегает стесняццо* http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/55785.png

+2

36

18174,37 написал(а):

Я ее в любой истории не могу представить без чувств и эмоций, это ее суть, она всегда живая, она всегда подвижная - огонь же))

Это точно, хотя я могу её представить эмоции искусно скрывающей в том числе и от себя (но это не у вас, у вас она очень даже живая, тёмная только)

18174,37 написал(а):

Ой, это личный мой заскок - то что когда-то его убило (расплавленное золото) для Дени наоборот стало чем-то вроде такого необычного перевязочного материала))

О, огонь не может убить дракона?))) Красиво, занятная аналогия

+2

37

18175,21 написал(а):

О, огонь не может убить дракона?)))

Ага, оно самое))

+2

38

Леди вы меня сбили с толку. Честное слово. Даже отзыв не смогла сразу сочинить, хотя это святое.
Прочитала, конечно сразу, как только увидела звёздочку на Фикбук, а там я теперь торчу безвылазно. Прочитала с удовольствием, разумеется, да так, что дети потом спрашивали: мам, а почему ты постоянно ммм произносила, пока в чтиво пялилась? Ну как им объяснить было, что меня поцелуи в вашем исполнении вштырили не по-детскиhttp://forumstatic.ru/files/001a/58/81/20768.png

Но сбита с толку совершенно точно. И соглашусь с леди Алора, что Дени (которой вроде как положено здесь быть тёмной и инфернальной) на коленках у Джона, с пальчиками в его волосах - это прям милота. Вы говорите, что вашей новой Дени просто хочется потискать своего сладкого, но у меня тут же возникло противоречие, ибо мне в принципе никогда не хотелось мужчину "потискать", даже в любви, а уж если не чувствую ничего, или больно, или полыхаю огнищем, то тем паче. И вот это почти детское: а давай ка в Дредфорт махнем... Ну блин, милота же.
Вообщем, всё это для меня ново, и я, пожалуй, больше не буду пытаться что-либо предугадать. Просто отдамся на вашу волю, как и обещала.

Вот за это преклоняю колено:

18162,37 написал(а):

если вдруг окажется, что ты бастард Неда Старка по имени Джон Сноу, то ты останешься за Стеной и сгинешь там бесследно. А вот если внезапно ты обнаружишь, что ты Эйгон Таргариен, сын моего брата Рейгара - то ты вернёшься домой, потому что ему в отличии от Джона Сноу я готова дать шанс на искупление.

Ох, мы тоже, Дени, мы тоже http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38100.png http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/92654.png

Ещё очень зашла идея с золотом. И вот это "храм Рглора в Эссосе, угу, так и думай пока". Чую, что побывала она аккурат в самой огненной тьме, вроде Асшая или даже Валирии. Поскольку меня неизменно трясёт от желания заглянуть в эти локации, то и любовь к этой работе от этого крепнет всё больше.

Спасибо большое за продолжение)
И чтоб писалось дальше с большим-пребольшим кайфом http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/13921.png

Отредактировано Aurelle (2020-04-21 12:43:18)

+1

39

18279,15 написал(а):

И соглашусь с леди Алора, что Дени (которой вроде как положено здесь быть тёмной и инфернальной)

И она бы ему явила всю эту прелесть, вот так же как всем тем товарищам ранее, но он не там, он не с ними, а значит нужно с ним иначе. Она же говорит ему, что готовилась к противостоянию с ним, к войне, к пламени и крови - а он вот лужицей перед ней растекся, весь себя казнит. Потому и получил милоту, обнимашки и шанс все исправить. Ну и нимношк по морде в самом начале, потому что сам захотел же)) При том она его конечно потискала и вот это все, но обозначила все очень жестко - или так или так, никаких половинчатых вариантов.
Я знала, что она здесь будет сбивать с толку, но это часть замысла, позже все развернется и станет понятно, пока могу сказать только, что Дени так себя ведет потому что может себе это позволить))

18279,15 написал(а):

И вот это почти детское: а давай ка в Дредфорт махнем... Ну блин, милота же.

Это еще одна загадка на будущее на самом деле)) ну и просто я люблю Болтонов со всей их мрачной эстетикой)))http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/20768.png

18279,15 написал(а):

Ещё очень зашла идея с золотом. И вот это "храм Рглора в Эссосе, угу, так и думай пока". Чую, что побывала она аккурат в самой огненной тьме, вроде Асшая или даже Валирии. Поскольку меня неизменно трясёт от желания заглянуть в эти локации, то и любовь к этой работе от этого крепнет всё больше.

Ой, где она только не побывала)) Но все впереди - история только начинает разворачиваться, я тут окончательно осознала на что я вообще подписалась взявшись именно за эту задумку из всех что были в голове и малость испугалась, но куда деваться - раз взялась и вывела в мир)) http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/47999.png

18279,15 написал(а):

И чтоб писалось дальше с большим-пребольшим кайфом

Спасибо, леди))  http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/42435.png

+1

40

Выкладываю вся в сомнениях. Глава непростая для поклонников ДД, читать осторожно, тапкой автора не бить, история в самом начале, по сути эта глава окончательно завязала первый узел только. Ну и никто не обещал, что будет легко))http://forumstatic.ru/files/001a/58/81/18067.png

Глава 4. Дорнийские апельсины

…принадлежность к силам зла не исключает способности любить.
Энн Райс «Вампир Лестат»

Тонкие чёрные линии вырисовывали точёный профиль её брата, уверенными движениями была прорисована едва обозначенная улыбка — робкая, несмелая — он в то время улыбался так, словно боялся быть за это битым. Она ухватила это и перенесла на бумагу, так же как и потеплевший наконец-то взгляд. Теон на этом рисунке был как живой, будто вот сейчас что-то негромко скажет, взмахнёт ресницами и улыбка станет чуть более выраженной. Самое удивительное в этом рисунке было то, что набросала она его совершенно не прилагая усилий, сдёрнула со стола лист бумаги, пристроила его на колене, подхватила перо, поставила на ручку кресла флакон чернил и попросила:
— Теон, милый, постой там где стоишь ещё немного.
Рука с пером летала над бумагой, внимательные глаза перебегали с рисунка на лицо Теона, который застыл и кажется даже дышал через раз. Волшебство было сотворено за считанные минуты и вот уже они рассматривали рисунок, склонившись голова к голове и тихо обсуждали на предмет похож или не очень, отвлеклись только на робкое:
— А мне можно взглянуть? — от Теона.
Она его вообще много рисовала, пока была такая возможность, только у Яры хранилось одиннадцать рисунков, а сколько ещё было безжалостно уничтожено, потому что она сочла их не слишком хорошими. Ей нравилось его лицо, она крутила его голову туда-сюда, рассматривая, гладила острые высокие скулы, подолгу вглядывалась в глаза. Он гнулся в её руках послушной куклой, вставал в нужные позы, терпеливо замирал, смотрел в нужных направлениях, хмурился, улыбался, вроде даже она рисовала его за закрытыми дверями обнажённым, но тут уверенности не было — если и рисовала, то рисунки были уничтожены за теми же дверями. Зато совершенно точно после этого Теон немного оттаял и уже за одно это Яра была готова идти за ней хоть на край света и готовность эта в ней укреплялась при виде Теона что-то увлеченно ей рассказывающего на фоне пылающего заката, вид на который открывался из главной пирамиды Миэрина. Их тёмные и чёткие силуэты, обращенные друг к другу, на фоне небесного пожарища смотрелись так красиво, что впору самой было садиться и рисовать, но рисовать Яра не умела. Умела лишь запоминать.
Помимо рисунков Теона у неё в заветной шкатулке хранились рисунки драконов, пирамид Миэрина, кораблей, пара набросков Даарио, много Миссандеи. Саму Яру она нарисовала лишь раз, зато так, что больше уже и не надо было — в одном рисунке была передана вся её суть и отражён весь её внутренний мир.
Была ещё одна шкатулка с её рисунками, которую Яра никогда не открывала. Их она забрала с Драконьего Камня, завернув туда после того шутовского совета в Королевской Гавани. Их было много, больше двадцати точно, и все они были нарисованы незадолго до рокового штурма столицы. И на всех только одно лицо — красивое лицо её убийцы. Размытые местами линии — там куда попадали слёзы. Невозможно было даже предположить, что творилось в её душе, какие демоны там плясали и в какие тёмные пучины тащили её, когда она сидела одна в древней твердыне своего рода и снова и снова рисовала его лицо. Никогда Яра их не рассматривала, лишь раз торопливо перебрала, подтверждая свою догадку — там был изображен лишь он один. Не могла и не хотела на них смотреть. Она и забрала-то их лишь потому, что это было последнее ею нарисованное. Сложила аккуратно, закрыла и не доставала никогда. Была как-то мысль бросить Джону в лицо этот ворох боли, она бы не поленилась и до Стены ради такого доехать, но передумала.
Яра аккуратно свернула портрет Теона и убрала в шкатулку. Долго смотрела на море за окном, слушала тревожные и пронзительные крики чаек и перекатывала в ладонях яркий оранжевый шар. Встрепенулась внезапно, уставилась удивлённо на предмет в своих руках и в раздражении бросила им со всех сил в стенку — апельсин разбился, смялся, брызнул красным соком, плюхнулся на пол и разлил по комнате сочный аромат. Леди Грейджой тихо рыкнула себе под нос:
— Так и запишут потом в летописях — пали Железные острова бесславно, сдались без боя под натиском апельсинов, — хихикнула, сплюнула и глубоко вздохнув вышла прочь, громко хлопнув дверями — навстречу неизбежному.
Этот навязчивый запах окутал весь Пайк, пропитал собой всё, как ей казалось. Даже незыблемый и вечный запах моря смог потеснить. Вот уже третий день везде она натыкалась на чуть горьковатый и свежий, сочный, пропитанный солнцем апельсиновый аромат. Приятный сам по себе, в такой дикой концентрации он раздражал и отбивал напрочь способность учуять ещё хоть что-то. Виной тому были эти проклятые дорнийцы, которые свалились на неё неожиданно со своим визитом и засыпали всё вокруг своими апельсинами. И отправить их восвояси тоже не выходило никак, ведь прибыл сам принц Квентин — фигура абсолютно тёмная, загадочная и неизученная. Угадать что скрывается за сверкающими тёмными глазами и белозубой улыбкой было невозможно — лицо принц держать умел великолепно. Беседу вел мягко и непринужденно, рассказывал интересно, с дурацкими комплиментами не лез, а ещё он умел слушать. Ценное качество и редкое. Иногда опасное. Принц Квентин Мартелл опасным не выглядел, более того очень к себе располагал и именно поэтому Яра для себя отметила его как человека с которым надо быть очень осторожной. Приходилось изображать все полагающиеся жесты вежливости, развлекать, говорить о всякой ерунде и её же выслушивать. Вот и сейчас она сидела напротив него и вела беседу ни о чём, которой не видно было ни конца ни края, потому что дорнийский принц такие пустые разговоры умел вести с блеском, делал это изящно и непринужденно и самое раздражающее — его это совершенно не утомляло и кажется даже забавляло.
— Зачем вы приплыли на Пайк, принц? — решила она всё-таки прекратить бессмысленную пляску бесконечной учтивости.
— Я же сказал — познакомиться поближе. Мы все живём в одном королевстве, глупо было бы не попытаться узнать своих ближних и дальних соседей получше.
И ослепительная улыбка, очаровательная. Будь она поглупее — поплыла бы и растаяла давно как кусок масла на солнце, чтобы этому змею было удобнее её опутать собой, завернув в удушающие объятия смертоносных колец. Она вернула ему улыбку, правда не такую сияющую, потому что, во-первых, обойдется просто доброжелательной и сдержанной, а во-вторых, не умела она быть такой ослепительно фееричной.
— Нет, принц Квентин, вы не поняли меня. Я хочу понять что вам тут нужно на самом деле. Иногда стоит просто сказать, это тоже способствует более близкому знакомству и даже доверию между людьми. Честность и прямота в последнее время сильно упали в цене, но не на Железных островах.
— Меня предупреждали, что так будет. Прошу прощения, моя леди, за недостаточную прямоту, — он сразу стал необычайно серьёзен. — Я хотел поговорить с вами о ней. О Дейнерис Таргариен.
Как удар в грудь, выбивающий весь воздух. Она ждала чего угодно, только не этого. Упоминание о Дейнерис моментально пробило брешь в её броне.
— О чём тут говорить? Её больше нет, — вот так правильно. Отрезать сразу. Не дать ему разворошить это всё.
— О, тут много о чём можно говорить. О нас. О наших чувствах. О том чего мы хотим и на что ради этого готовы.
Ох, как искушающе этот змей смотрел! Словно торговец чудесами на ярмарке, предлагающий за пару монет купить нечто волшебное. И душу к монетам приложить. И сердце не забыть. Ну и шкуру свою туда же, для комплекта. Она не даст ему это с ней проделать. И никому другому тоже. Не позволит заронить в сердце даже самого хлипкого и слабенького зёрнышка надежды, потому что надежда — это яд. Самый страшный из всех, потому что противоядия нет.
— Она мертва! Вы это понимаете? И никакие наши чувства и желания этого не изменят. Если вы пришли предложить месть, то вы ошиблись, принц. Возможно моя душа и желает этого, но… вы видели ведь его? Мальчика? Моего племянника?
— Видел, конечно, — он мягко улыбнулся, — очаровательный ребёнок. Сын вашего брата, не так ли?
— Именно так. Бастард. Был им рождён. Сейчас мой законный племянник и наследник. Этот ребёнок и его мать — единственная причина почему три года назад я прямо там в Драконьем логове не начала резню, почему прямо там не объявила войну этим волчьим отродьям.
— Я признаться тогда ждал этого от вас и даже готов был поддержать и не я один. Не дождался и всё недоумевал в чём же причина… Теперь понимаю, — его тёмные глаза смотрели действительно с пониманием и сочувствием, — вы могли и проиграть, а проигрыш ваш непременно обернулся бы погибелью для них.
— Да, мой принц, вы меня прекрасно понимаете — кивнула она ему, — а значит понимаете, что и сейчас ничего не изменилось и я не стану рисковать жизнями тех кто мне дорог и кого я поклялась защитить. Кроме них у меня больше никого не осталось. А месть не вернёт мне ни моего брата, ни мою королеву.
— Я понимаю вас, миледи, и всецело одобряю такое ваше отношение к своей семье, более того — считаю его единственно возможным. В конце концов разве есть что-то в мире дороже семьи? Наших близких и любимых? Только вот я здесь не для того, чтобы предложить вам слепую и самоубийственную месть, — он подался навстречу, переместившись на самый краешек кресла в котором сидел, гибкие пальцы, обвитые золотом изящных змеиных колец, вцепились в подлокотники, — Яра, ты любила её? Дейнерис? — внезапно спросил он, намеренно отбросив все формальности и даже попытки соблюсти видимость почти светской беседы.
Вопрос был задан таким тоном, что предполагал лишь один ответ — честный, тем более, что сама она буквально минуту назад настаивала на максимально прямом и честном разговоре.
— Я и сейчас её люблю. И всегда буду любить.
— А вернуть её? Ты бы хотела её вернуть? — густые ровные брови сошлись на переносице, во тьме глаз разгорался целый пожар.
Она вскочила и нервно заходила по комнате. Она была зла на него сейчас, очень сильно зла. Да, терзали её глупые мысли, что вот сейчас в небе появится крылатая тень и окажется, что ничего не было, даже на небо посматривала иногда, но это всё были лишь пустые надежды раненого сердца. Жить иллюзиями леди Грейджой себе никогда не позволяла и понимала, что все эти наивные мысли лишь от того, что она не видела её тела. И поэтому сейчас она раздражённо развернулась к Квентину.
— К чему говорить о невозможном?! Три года прошло, даже если и были надежды на некое чудо — то и они давно угасли. И не надо рассказывать мне тут глупые сказки про огненного бога, как его там? Рглор? Болтают, что его жрецы умеют воскрешать мёртвых. Да, даже в нашу дыру долетали слухи о том, что якобы её вернули. Я не верю в это.
— Да, слухов было много. И все оказались лишь слухами. А если хоть один из них правдив? — в его голосе прозвучали нотки игривой нетерпеливости.
— Принц Мартелл… Квентин, ну вы же умный человек и давно уже не дитя, откуда столь незамутнённая вера в сказки? Я понимаю вас как никто. Хочется поверить. Но надо же различать реальность и мечты.
— И я понимаю эту разницу, моя леди. И вы говорите вполне разумные вещи, но… — он сделал паузу, прищурил глаза и по губам его пробежала быстрая торжествующая улыбка, — если я скажу вам, что некоторое время назад я сидел в великой пирамиде Миэрина, а напротив меня сидела Дейнерис Таргариен и маленьким изящным ножом разрезала такой же точно апельсин, а его сок стекал по её рукам и пачкал платье. — Он подбросил в воздух круглый оранжевый фрукт и ловко поймав, стал разрезать его. — Платье было безнадёжно загублено. Жаль. Оно ей очень шло, да и наатийский шёлк в наше время непросто отыскать.
Ноги подкосились и Яра рухнула в кресло. Это не могло быть правдой. Это какая-то ловушка. Обман. Игра на её чувствах. Ни для кого ведь не секрет эта её слабость и уязвимость. Она машинально взяла протянутую ей половину апельсина и уставилась на него невидящим взглядом. Вдыхала солнечный аромат и погружалась в пучину каких-то совершенно бредовых хаотичных образов — тяжёлые браслеты на тонких запястьях, пепел летящий по ветру, где-то на заднем плане лязг металла, капли крови и рядом брызги чернил, тихий смех, серебряные косы и напоследок всё собой заполнили, затопили всё пространство фиолетовые глаза. Дени. Он сказал, что видел её. Говорил с ней. Что она жива. Ещё было что-то про апельсины и какие-то шелка. Немыслимо.
Квентин терпеливо ждал и заговорил лишь тогда, когда убедился — она его слышит и полностью воспринимает сказанное.
— Я понимаю это выглядит бреднями безумца. Или обманом. Попыткой вами манипулировать. Но разве я похож на безумца? И зачем мне вам лгать? Ради чего? Чтобы втянуть вас — куда? Это лишено всякого смысла. Она жива, Яра. Скажу больше — это она меня к вам отправила. И она ждёт вас в Солнечном Копье. Сейчас вот в эту самую минуту она вас там ждёт. И вам придётся поверить в это, моя леди, потому что это правда.

Присутствовать на этой встрече в Драконьем логове Яра не хотела, от одной только мысли о необходимости лицезреть короля Брандона Сломленного и свору его прихлебателей к горлу подкатывала тошнота, но на это горло она сама себе наступила и поехала. О чём потом не пожалела. Видеть большинство присутствующих было хоть и неприятно до крайности, но весьма занимательно. Самое веселье конечно началось с прибытием Дейнерис. Пока длилось ожидание они все держали лицо, все играли вполне успешно свои роли, хоть и нервничали при том отчаянно, но как только Драконье логово накрылось гигантской тенью — со всех с них на несколько секунд слетели маски, что так старательно были прилажены к их лицам и на лицах этих отразился самый обычный человеческий страх. И король не был исключением. И пока Дейнерис вела бессмысленные разговоры, она всматривалась в него и пыталась рассмотреть, распробовать его страх со всех сторон — он не боялся того, что она могла сделать, не боялся драконьего пламени или неизбежной войны и всех сопутствующих ей жертв. Он боялся саму Дейнерис. И даже если бы она была перед ним без дракона, закована в цепи, опутана ими и полностью обездвижена, ещё для полной надёжности без сознания или спящая — он бы всё равно боялся. Дейнерис вызывала в короле какой-то совершенно иррациональный необъяснимый ужас, что явственно читался в его глазах, безотчётно проскальзывал в жестах. Интересно… надо будет после непременно обсудить с Дейнерис, наверняка у неё найдётся этому объяснение, у неё теперь всегда и на всё были ответы, словно она видит больше чем все остальные, заглядывает глубже и вообще порой казалось, что она читает изнанку мироздания.
В полёт на драконе Яра была вовлечена совсем неожиданно, Дейнерис явно приняла решение забрать её с собой прямо здесь и сейчас, что нисколько не удивляло и было вполне в её духе. Конечно же все объяснения по умолчанию откладывались на потом, да и не до них ей было — полёт захватывал, обострял все чувства и выметал из головы все мысли, все страхи моментально растворились в небесной синеве, все заботы и волнения остались там внизу, а здесь был только бешеный ветер в лицо, чудовищная сила волшебного зверя под ними, пушистые облака, ставшие намного ближе и смеющаяся Дейнерис, рядом с которой всё становилось возможным, а все преграды рассыпались пеплом по ветру. Она обернулась сияя глазами, крикнула перекрывая шум ветра:
— Страшно?
— Нет! Спасибо! — прокричала она ей в ответ.
— За что?
— За небо!
— Ты его ещё не видела! Держись крепче! — и под буйный громкий хохот своей матери дракон свечкой взмыл стремительно вверх, к самым облакам, оставляя Королевскую Гавань далеко позади и внизу.

Дрогон приземлился в укромном месте, обусловленном заранее, как всегда взметнув тучи пыли своими крыльями, правда без обычного своего громкого рыка, которым он имел обыкновение оповещать всех о своём прибытии. Их там уже ждали. Дейнерис чуть не кубарем скатилась по крылу прямо в руки этой дорнийской гадине, который мигом её подхватил, всю расцеловал и закружился вихрем с ней на руках, не обращая никакого внимания даже на дракона. Дрогон повернул свою огромную голову и выразительно посмотрел на Яру своим хитрым золотым глазом, после чего аккуратно замер, позволяя ей спуститься на землю. Она могла бы поклясться, что Дрогон полностью разделял все её чувства к дорнийцу, на его морде прямо-таки читалось: «давай ты её отвлечёшь, а я его тем временем нечаянно сожру! скажем потом, что так и было!».
— Нет, милый, — покачала она головой, обращаясь к дракону, — твоя мать будет очень расстроена таким поворотом событий. Так что жрать мы его не будем, а будем героически терпеть и превозмогать.
Ей показалось, что Дрогон тяжко вздохнул. Дожила, разговариваю с драконом, который кажется пытался вовлечь меня в преступный сговор, подумала она со смешком и зачерпнув в глубинах души побольше терпения, направилась к своей королеве и подруге, которую наконец-то поставили на твёрдую землю.
По красивому породистому лицу разлилась абсолютно искренняя и одновременно жутко ядовитая улыбка, эта ядовитость сопутствовала ему всегда, не оставляя даже в самые светлые и наполненные чем-то исключительно добрым моменты, яд был у него внутри, бежал по венам вместе с кровью и неизвестно чего там было больше. Гадина. Смертельно опасная и жутко красивая. Таких как он обычно ненавидят до дрожи и до неё же любят, а ещё страстно желают убить. Порой без всяких на то причин. И почти всегда оказывается, что подобные ему заслуживают участи худшей чем смерть, но всегда с поразительной ловкостью уворачиваются от карающей длани судьбы. А ещё благодаря этой гадине Дейнерис смеётся и не просыпается вся в слезах от ночных кошмаров. И ради этого Яра готова его терпеть сколько угодно, хоть до конца своих дней.
Впервые Яра с ним встретилась в Дорне несколько месяцев назад, куда приплыла поверив словам Квентина и где и случилась их с Дейнерис встреча. Они тогда долго рыдали обнявшись, а успокоившись говорили несколько дней лишь друг с другом, прерываясь только на сон и когда наконец всё было рассказано в мельчайших подробностях и не по одному разу и все эмоции немного улеглись, они зажили привольной и обманчиво ленивой и спокойной жизнью, которой в Дорне жили или всеми силами стремились жить, все начиная от правящего принца и заканчивая самыми последними оборванцами, если конечно не случалось каких-то потрясений, нарушающих привычный уклад. Дейнерис куталась в тёмные бесформенные одежды, заплетала серебро волос в тугие косы, косы обвязывала тёмным платком, ещё и лицо им прикрывала, так что лишь глаза сверкали и в таком виде уходила гулять по Тенистому городу. На вопрос от кого она так усиленно прячется, ответила с грустной улыбкой, что уж точно не от дорнийцев. Конечно и её она вовлекла в эти прогулки. Они часами неспешно прохаживались по узким улочкам, вымощенным камнем, попутно рассматривая всякую всячину в лавочках, порой скупая ненужные им, но чем-то покорившие на короткое время сердце, безделушки, заглядывали иногда и в таверны полакомиться острыми и пряными блюдами и выпить сладкого прохладного вина и снова бесцельно бродили по лабиринту улиц, путаясь в одинаковых тёмно-желтых стенах, учились запоминать дорогу по неприметным на первый взгляд мелочам. Сзади, шагах в десяти, брела их охрана в количестве трёх человек, тоже одетые простыми горожанами. На присутствии охраны настоял Квентин, пропустив мимо ушей все красноречивые возражения Дейнерис и решительно выдвинул железное условие — либо вот эти трое везде таскаются вслед за вами, либо сидим и скучаем во дворце. Он лично отобрал надёжных людей, с каждым не поленился переговорить с глазу на глаз и сердечно попросив Дейнерис не изводить этих добрых людей попытками сбежать, поиграть в прятки и прочими выходками, наконец ушёл с головой в немного заброшенные за время его отсутствия дела.
К вечеру, когда жар отступал немного и всё окутывала благословенная тьма, а с моря долетал наконец освежающий ветерок, с них тоже спадала дневная сонливость. Они ужинали на открытой террасе в Башне Солнца, после играли при свечах в кайвассу, слушали арфу. Пару раз приходил вымотанный и несчастный Квентин, тихонечко укладывался на низкий диван, устраивал голову на коленях у Дейнерис и устало прикрывал глаза. Дени ласково гладила его по волосам, выслушивала сетования на тяготы жизни правителя и кормила с рук фруктами. В один из этих визитов он здорово рассмешил их, заявив прямо с порога громко и безапелляционно:
— О, мудрейшая из королев! Ты была права безмерно — самое важное и незаменимое свойство для любого правителя — это железная задница! Я сегодня лично в том убедился. Без всего остального можно и обойтись. Слова сии надо в граните выбить и в золоте отлить.
Такой неспешной и мирной жизнью они жили дней десять. Все прервалось внезапно солнечным утром. Сонная тишина, неизменно царившая в Солнечном Копье по утрам, была разбита вдребезги громкими криками, совершенно непотребной руганью и неистовым звоном мечей. Яру на эти звуки вынесло в крытую широкую галерею, у входа в которую был обнаружен Квентин. Принц привалившись плечом к узорчатой стене с интересом наблюдал за Дени, которая носилась по этой самой галерее с мечом в руках, была при том ужасно растрёпана, глаза её грозно сверкали и вся она являла собой зрелище довольно устрашающее, но явно не для того, кто её до этого состояния довёл. Он белозубо скалился, сверкал тёмными очами, весь крутился и извивался как змей, а меч в его руках творил совсем уж невообразимое. Он совершенно не щадил её, не делая никакой скидки ни на то, что она всё-таки девушка, ни даже на отсутствие опыта, ещё и дразнил безбожно, провоцируя её совершенно откровенно, болтая без умолку такую непотребщину, что даже ей, привыкшей на Железных островах ко всему, жарким румянцем заливало щёки. Впрочем в выражениях они оба не стеснялись. Он гибко извернулся, прогнулся назад в пояснице, уходя от просвистевшего над ним клинка, перебросил меч в другую руку и плашмя им хлестнул её прямо по попе… Дени взвизгнула так, что у всех присутствующих заложило уши и бросилась снова в атаку, не медля ни секунды. Точный выпад пробил таки защиту и она самым кончиком меча полоснула его по обнажённой груди. Порез был лёгким, скорее глубокая ровная царапина, от которой сразу поплыли вниз тонкие красные потёки.
— Достала всё же! Умница! — прокатилось довольным эхом по галерее. — Давай, повтори это немедля!
— Пустить тебе ещё немного крови? — в её голосе раскатывались игривые нотки.
— Дотянись до меня хоть раз, не разозлившись, — подмигнул он ей и сдул с глаз чёрную прядь волос, выбившуюся из узла, туго стянутого на затылке, по явной тяжести которого угадывались волосы густые и длинные. При том в отличии от выбившейся пряди были они холодного платинового оттенка. Что-то кольнуло в памяти, что-то смутно знакомое было в этом странном сочетании.
— Кто он? — спросила она Квентина.
— Самая опасная и самая ядовитая тварь в Дорне. И мой самый близкий друг, — улыбнулся принц уголком губ. — Вы слышали о Герольде Дейне, миледи?
— Тёмная Звезда! — вырвалось у неё само собой.
— Значит наслышаны, — довольно усмехнулся Квентин.
— Похоже они неплохо ладят, — прокомментировала Яра возобновившийся звон стали.
— О, да, — отозвался Квентин, — а учитывая как всё началось, то я бы сказал, что не просто неплохо, а превосходно ладят.
— Ну и? — она нетерпеливо дёрнула его за рукав. — К чему эта пауза многозначительная? Рассказывай, мне интересно.
— Мой драгоценный друг Герольд ухитрился сказать нашей серебряной королеве какую-то дерзость в первые же минуты, за что она ни разу не стесняясь бросила в него креслом. Видать он очень от души сказал. Кресло было маленьким и лёгким, но тем не менее. Герольд почти увернулся и вылил на неё кувшин вина! Как же она взбесилась! Я тебе клянусь — она аж задымилась от ярости! Конечно же в него сразу после полетела ваза, потом ещё одна, потом ещё, потом вазы у неё под рукой закончились и она метнула в него ножом. К счастью промахнулась… ну или это Герольд увернулся, он вообще всё это время очень ловко уворачивался, только этим и был занят в основном, ну может пару раз бросил в неё безобидными подушками. Таким вот образом они ещё довольно долго громили мне дворец, попутно вгоняя в шок и панику всех кто им попадался на пути и кажется даже пару человек нечаянно зашибли в горячке. Спасибо, что не насмерть. Ещё всё это время ужасно ругались, награждая друг друга такими словами, что повторить их я пожалуй не рискну. Потом как-то утихли… не знаю уж как именно там всё случилось, не нашлось желающих ту часть дворца посетить. Наутро вышли оба подозрительно тихие и ужасно романтичные. Так трогательно было наблюдать за ними, я аж прослезился.
— Однако весело у вас тут в Дорне, — подвела итог услышанному Яра. — Квентин, они ведь вместе? Я правильно поняла?
— А это ведь не праздный интерес, — проницательно заметил он, — и не обычное женское любопытство.
— Нет. Конечно нет. У неё уже была история с влюблённостью и ты не хуже меня знаешь чем всё закончилось.
— Об этом можешь не тревожиться, — успокоил он её. — Им безусловно хорошо вдвоём, её эта связь развлекает и отвлекает от мрачных мыслей о прошлом, а его приятно гладит по самолюбию и не только по нему. Но всё это пустое. То что между ними возникло на самом деле, гораздо глубже и серьёзнее. Про такое не складывают любовных баллад и вообще это выходит далеко за рамки тех отношений между мужчиной и женщиной, что мы обычно видим.
— Ну, а ты? — продолжила она свой допрос. — Неужели не смотрел на неё никогда другими глазами?
— Она безусловно божество, но нет. Она мой друг и это самое для меня важное.
— Друг? Не королева?
— О, это само собой. Колено я ещё в Миэрине преклонил… как сейчас помню — за окнами рассвет, мы с ней вдвоём, не сильно-то трезвы и очень поэтично настроены… да, именно тогда и случилось это. Я вдруг понял окончательно, что не хочу жить с оглядкой на навязанного мне короля. Не хочу вечно трястись за свой народ, который может пострадать лишь потому, что я чем-то этому существу на троне не угодил. И что меня уже тошнит от лицемерного мира в Вестеросе, который лишь иллюзия и который держится… а он вообще хоть на чём-то держится? А вот за ней я идти хочу и хочу жить в том мире, что она способна построить. Её мир может и не будет таким же светлым и благостным, зато от него не будет мертвечиной разить.
— Ты не думал об отделении Дорна, до её возвращения? Я думала. Хотела объявить о независимости Железных островов. Всё взвешивала, высчитывала и никак не решалась… думала искать союзников и не знала кому можно довериться. И всё откладывала и откладывала.
— Думал конечно и тоже не решался, потому что это означало войну и поражение. А мудрый правитель не начинает войну, которую не может выиграть.
За этой неспешной беседой, что внезапно свернула на столь серьёзную тему, они как-то незаметно ушли от буйных игрищ этих двоих, от лязга мечей, резких вскриков и взрывов дикого хохота.
После Яра долго думала о своём, пусть и не самом лучшем в мире, но всё-таки народе и приходила к тому же выводу, что и Квентин относительно будущего с Дейнерис, с той лишь разницей, что в отличии от дорнийского принца она к этому выводу приходила уже вторично. А это в её личном понимании означало, что с выбором королевы она не ошиблась ни тогда ни сейчас. Сама же эта королева куда-то исчезла вместе с Дейном, как сквозь землю оба провалились и напомнила она о себе лишь на следующий день, ближе к вечеру и как всегда весьма неординарным способом, а именно попавшимся на глаза рисунком, который совершенно точно вышел из-под её сиятельной руки. На рисунке этом на каком-то ложе раскинулся расслабленно, рассыпав по подушкам длинные волосы и закинув руки за голову Герольд Дейн. Пылающие глаза были явно неотрывно прикованы к той, чья рука всё это старательно вырисовывала, он как-то удивительно сладко и соблазнительно закусывал нижнюю губу, слегка усмехаясь уголком рта. Ну и ещё он был на этом рисунке совершенно бесстыдно обнажён и словно этого было недостаточно ещё и с бесстыдно стоящим членом. И Дейнерис всё это не поленилась подробно изобразить, словно бы подчеркивая этой детальной прорисовкой его идеальность, тонкие уверенные линии словно ласкали и гладили, а местами так и вовсе беззастенчиво облизывали всю эту красоту. И судя по такому количеству деталей, рисовалось всё это мучительно медленно, с томными долгими разглядываниями и просьбами то повернуться, то посмотреть вон туда и немного изогнуть бровь, да-да, вот так и замереть… а ещё отлично считывалось, что такого вот до крайности перевозбуждённого Герольда на месте удерживала лишь магия фиалкового взгляда. И эта крошечная, почти неуловимая деталь сказала ей больше чем ранее все успокаивающие слова Квентина. Вообще рисунок создавал мощный эффект присутствия, само собой накатывало ощущение, что нарисованный Дейн сейчас весь изогнётся, облизнётся почти плотоядно, сам себя всего огладит без стеснения и непременно с громким стоном. Она аж головой тряхнула, прогоняя эту фантазию, так бесцеремонно прокравшуюся в сознание, впрочем навряд ли фантазию — скорее всего что-то подобное там и происходило. Яра в очередной раз подумала, какой же всё-таки это бесценный дар — вот так уметь схватывать моменты, останавливая время. Конечно же Дени, как и обычно, утратила всякий интерес к своему художеству почти сразу. Герольд видимо тоже не питал каких-то трепетных чувств к своему изображению, а стыда так и вовсе судя по всему от самого рождения не имел. Потому и лежало это творение забытое на видном месте и можно было бы его спокойно уволочь себе в коллекцию и ненадолго ей даже показалось забавным и правильным уложить такого вот Дейна поверх всей той кучи рисунков с бесконечно повторяющимся лицом Джона Сноу. Однако поразмыслив ещё Яра решила, что даже так не хочет она смотреть ни на Герольда, ни уж тем более на его, так вдохновенно прорисованный, член и не долго думая подбросила рисунок Квентину, который насмеявшись вдоволь, сцапал его и куда-то к себе в рукав запрятал.
— Для личного архива наших маленьких безумств, — пояснил он, снова всхлипнув в очередном приступе смеха.

Как только они втроём расселись на небрежно раскиданных подушках вокруг низкого столика в походном шатре, Дени мягко взяла её за руку, решительно отодвинув чуть в сторону от себя Герольда с его объятиями.
— Я должна тебе объяснение, родная.
— Ты ничего мне не должна. И это было удивительно, мне не на что жаловаться.
— Это не отменяет необходимости объяснить моё спонтанное решение тащить тебя на дракона вот так внезапно. Причина в том, что наш птичий король уже вовсю свои когтищи навострил и надо было срочно выхватить у него уже намеченную добычу. То есть тебя.
— Почему меня? — Яра и правда не понимала.
— Потому что ты единственная из всех там присутствовавших, кто и прежде входил в мой близкий круг, ты требовала голову моего убийцы, с Браном на троне ты смирилась скрепя сердце и это ни для кого в Вестеросе не секрет, ты отстранилась от всех и затворницей сидела у себя на островах. И он вполне справедливо решил, что ты многое знаешь и он вытрясет из тебя все тайны. Бросить тебя ему на растерзание? Да ни за что! Так ты и оказалась со мной на драконе.
Выпустив по окончании этой речи её ладонь, Дейнерис откинулась назад — прямо в крепкие объятия Дейна, мгновенно вся в его руках расслабилась и успокоилась, превратившись из вечно подвижного пламени в тлеющие угли, впрочем готовые в любой момент снова рассыпаться искрами, разгореться и полыхнуть, спалив всё вокруг.
— А ты что обо всём этом думаешь, свет мой? — томно мурлыкнула она, прильнув к нему совсем уж близко.
Ответил он вполне серьёзно, внезапно не разделив её игривого тона, что случалось крайне редко в их отношениях и заслуживало внимания уже само по себе, как факт. Слова произнесённые им заставили и её и Дени моментально стряхнуть с себя и весёлость и томную расслабленность, выпрямиться, побледнеть и испуганно уставиться друг на друга.
— Я думаю, что леди Грейджой должна принять предложение Квентина и переправить как можно скорее своего племянника в Водные Сады. Там он будет в безопасности, да и скучать тоже не придётся. А вот на Пайке много недоброго может произойти.
Дальше для Яры всё словно заволокло туманом, сердце сковало таким сильным страхом, что она утратила на время дар речи и способность соображать, а разум лишь тупо фиксировал всё происходящее.
— Ты думаешь он посмеет?! — голос Дени звучал громко, тревожно.
— А ты думаешь нет?! — голос Герольда напротив был тих и звучал глухо, словно он накинул на рот плотную ткань. — Он уже давно смеет всё. Считает себя вправе. И ты, сердце моё, в этом убедилась лично, ну и мы все тоже… кто больше, кто меньше, но нетронутым никто не ушёл! Однако в Дорн эта тварь почти не лезет. Не нравится ему у нас.
В голове стучали обрывки мыслей… надо, надо было срочно написать на Пайк… пусть приготовят самый лёгкий, самый быстроходный корабль… как же его… как он называется? Она забыла внезапно… ведь помнила же, знала прекрасно…
— Надо написать письма. Срочно, — забормотала она вслух. — Корабль… пусть готовят и…
Её прервали легким прикосновением, Дени аккуратно развернула её к себе, удерживая за плечи, заглянула в лицо, фиалковый взгляд привел её в чувство, рассеял липкий туман в голове.
— Не надо кораблей. Это плохая идея — отправлять его морем. Пиши все необходимые письма, а я поработаю твоим гонцом и доставлю их на Пайк. А после лично переправлю мальчика в Дорн, — голос её был тих, спокоен и полон решимости. — И не спорь. А вот про королеву вообще даже не заикайся! Королеве вовсе не зазорно позаботиться о безопасности тех, кто ей дорог. Хватит с меня! Больше я никого не потеряю!
С души куда-то вниз, в бездонную пропасть обрушилась целая скала, придавившая её как только было озвучено страшное предположение. Яра наконец свободно вдохнула, ощутив в полной мере цвет, свет и звуки. Теперь можно быть спокойной — Дейнерис всё сделает и она посмотрела на неё с благоговейным трепетом.
Глубокой уже ночью, ближе к рассвету, в их небольшой, скрытый от посторонних глаз, лагерь ворвался Квентин со свитой. Лошади под ними были взмылены, хрипло и шумно дышали, нервно фыркали, никак не успокаиваясь от бешеной скачки. Судя по всему они рванули из столицы вслед за ними и ни на секунду не останавливались и не замедлялись. Квентин, весь взмокший не меньше своей же лошади, выдул целую флягу воды и никак не мог отдышаться. Наконец кое как доковылял до заранее приготовленного для него шатра и рухнул прямо с размаху в подушки. Приоткрыл один глаз и не поднимая головы проговорил скороговоркой:
— Ничего не знаю, сбежал сразу, рассказывать нечего, всё, сплю — и моментально отключился.
Его сопровождающие тоже расползались по лагерю, лошадей понемногу успокоили, напоили и тоже отвели на отдых. Снова воцарилась тишина, нарушало её лишь потрескивание костра у которого Яра сидела, закутавшись в тёплый лёгкий плащ, который ей заботливо накинули на плечи, она даже и не заметила кто. Спать не хотелось и она смотрела в огонь, прихлёбывая из фляги пряное вино и прокручивая в голове события этого сумасшедшего дня.
Спустя двое суток в их маленький лагерь влетел вихрем лорд Баратеон в сопровождении всего лишь двоих своих людей. Случилось это на рассвете и он всех их перебудил конечно же, но претензий никто не высказал, потому как его только и ждали и только из-за него ещё никуда не разъехались. И теперь они все с горящими глазами жадно слушали, ловили каждое слово о том, что творилось в столице после их отбытия. Джендри на подробности не скупился, рассказывая про королевскую истерику и творящийся из-за неё на улицах столицы кромешный ад, про сбесившихся птиц и про разбежавшихся обитателей Красного замка. Признался, что тоже предпочёл сбежать прихватив свою скромную свиту, добежали они до ближайшего борделя, где и засели на всю ночь, пережидая творящийся за окном кошмар в компании доброго вина и парочки весёлых бардов, ну и конечно хорошеньких девиц.
— Правда мы их там в основном успокаивали и вином отпаивали, — признался Джендри, — К ним перед нашим приходом в окна влетели птицы какие-то, переколотили зеркала, кидались на одну из девочек, прямо в глаза, лицо ей всё изранили… в общем жуть. Перепугались там все конечно… плюнули на всё, закрылись и до утра носа не высовывали. Нам повезло, что заскочить успели. Страшная была ночь… а следующий день тихий-тихий. И интересный! Чего только не найдешь в Красном замке, особенно если поздним вечером побродить по коридорам и галереям… можно даже красивых рыжеволосых дев отыскать нечаянно, в странном очень состоянии…
Они долго ещё обсуждали услышанное, вертя полученное знание и так и эдак, изменили некоторые детали ранее намеченного плана и наконец все разбежались в разные стороны, чтобы начать приводить этот план в исполнение.

На Драконий Камень Дейнерис вернулась на закате, уставшая, с растрёпанной, наспех переплетённой косой, в запылившейся одежде. Улыбнулась и коротко рассказала про то как всё прошло.
— Водные сады понравились, от Дрогона в восторге, сказал, что женится на мне когда вырастет, — рассмеялась и утомленно опустила голову на плечо встретившей её Яры, — так что я теперь почти помолвлена.
И началось долгое её раздумье, бесконечные меланхоличные хождения по коридорам замка и долгие стояния на обрыве в одиночестве глядя на море. Она изводила себя бессонницей, пила бесконечные бокалы вина совершенно при том не пьянея. Забросила волосы, прекратив их не только заплетать, но и даже расчёсывать. Укутывалась в какие-то бесформенные хламиды, что волочились за ней длинным хвостом по всем коридорам и лестницам. Разговаривала сама с собой, что-то сама себе нашёптывая, с собой же спорила и себе же что-то доказывала. В какой-то момент впала в ярость, перебила кучу стеклянных кубков, усыпав всё острыми осколками, вся ими изрезалась и ни за что не позволяла себя перевязать или хотя бы смыть кровь с рук, отговорившись шуткой о том, что она от крови дракона, а драконы на такие мелочи и внимания не обращают. Какая-то мысль терзала её и мучила, она что-то силилась понять — и никак не могла и это вгоняло её в состояние страшного расстройства, она саму себя обвиняла в полной беспомощности и никак не удавалось её убедить в обратном. Она металась по комнатам, бурно жестикулировала, кричала, шептала, наконец сползала по стенке, садилась на пол и смотрела в одну точку взглядом пустым и лишённым какой-либо мысли и даже самой жизни.
Наконец ушла к Дрогону и снова завела свои бесконечные монологи, только уже высказывала их дракону.
Что с ней было делать, как вообще к ней подступиться не знал никто и Яра тоже не знала. Она всех от себя гнала прочь и никак не желала выходить из своего сумрачного и крайне тревожного состояния. Яра была бы рада сейчас всей душой Дейну, который наверное один из всех смог бы её вытащить из этого ужасного состояния, но след Тёмной Звезды затерялся в песках Дорна, куда он конечно же отправился не просто так, а согласно их общей задумке и пока на него рассчитывать не приходилось.
Наконец Яре всё это надоело смертельно и на восьмой день она поняла, что либо справится со своей единственной, такой дорогой и такой любимой подругой и королевой или грош ей цена и она может смело прыгать со скалы вниз головой, прямо на острые камни, потому как нет в ней самой никакого смысла. С таким категоричными мыслями она покинула замок и решительно пошагала к месту, что облюбовал себе для лежанки Дрогон. Будь что будет, решила она. Дрогон довольный и спокойный лежал свернувшись тёмной громадой и как обычно хитро щурил золотистые глаза. Дейнерис лежала на нем, где-то среди шипов на его спине устроилась удобно. Платье её давно рассыпалось пеплом, видимо попав под струю драконьего пламени, но она кажется даже не замечала этого. Впрочем это было как раз не ново, она всегда проявляла удивительное безразличие к вопросу одежды, в большинстве случае ей было всё равно, что на ней надето и надето ли вообще. Раньше она ещё хоть как-то старалась эту свою особенность сдерживать и вгонять себя в общие и привычные рамки, теперь же после возвращения это стало прямо-таки одной из ярчайших её черт, словно ушло в тень что-то привнесённое, чуждое ей, не родное и высветилось то, что было истинной природой, врождённое и что уж скрывать — больше драконье чем человеческое. Сейчас она одевалась либо для удобства, либо исполняя свои сиюминутные капризы ну и всё же стараясь соблюдать те самые, так ей скучные и тесные рамки, хотя порой и весьма странным образом. Зато вот к украшениям прониклась нездоровой страстью, чего раньше за ней не наблюдалось. Теперь она носила бессчетное количество различных колец, браслетов и заколок из золота, серебра и платины, с камнями и без. Вот и сейчас на ней оставались лишь украшения, в том числе и одна единственная прижившаяся у неё подвеска — на короткой, сложно сплетённой цепочке чернёного серебра помещался большой чёрный бриллиант, огранённый в виде звезды с двенадцатью короткими и острыми лучами, он зловеще мерцал между ключиц и шёл ей как ни одна другая драгоценность. Этот камень был прекрасен до такой степени, что даже Яра ничего во всех этих дорогих побрякушках не смыслящая и не любившая их — любовалась игрой света на его острых гранях. Носила она его не снимая и конечно же никаких сомнений в том чей это подарок не было — только один человек мог такое для неё выбрать. Он вообще дарил ей много камней, оправленных неизменно в серебро, потому что как он однажды заметил — золота на ней и так было вполне достаточно, имея в виду конечно же то самое золото, что стало неотделимо от неё самой. И ещё ему категорически не нравились на ней рубины и он упорно одевал на неё всё новые и новые украшения с сапфирами, бриллиантами, чёрным жемчугом и конечно же аметистами. Дейнерис не сопротивлялась, но рубины однако отстаивала, упирая на давнюю семейную традицию ношения этих благородных камней. Возразить было нечего и рубины время от времени сверкали на ней победным кровавым блеском. Совсем уж не терпел он на ней всяческие цветочки, листочки и прочие женственные завитушки и всё что он ей дарил имело формы острые, колючие и злые, он как бы стремился подчеркнуть в ней резкость и жёсткость, всю страстность и пламенность её натуры стремился обострить еще больше, выделить в ней это и подчеркнуть. Он сколько угодно мог преклоняться перед её светом и добрыми великодушными порывами, ценить их и безмерно уважать, но вожделел он её тёмную грань, именно она его будоражила и сводила с ума. Вообще будь на то его воля, он бы её всю навечно обнажил, опутал паутиной серебра и сверкающих камней и поклонялся ей как богине денно и нощно, бесконечно зацеловывая её всю молитвенно и страстно и временам вскрывая себе вены и проливая на её тело кровь. И такую её отпускал бы лишь иногда пролететь над миром верхом на драконе вот прямо как есть — прикрытую лишь сиянием камней и кровью, с непокорно разметавшимися, давно расплетёнными косами. Про обнажённую всадницу на драконе кстати было озвучено Дейном лично в один из их ещё спокойных дорнийских вечеров, расписано это всё было подробно, красиво и сочно, а разговор тогда у них зашёл о символах гармонии и мира… в общем чувства тёмного рыцаря к Дейнерис были сложными, глубокими и не просто выходили за рамки привычного — они их с треском и грохотом ломали. Для самой Дейнерис это было однозначно хорошо и правильно, потому что к чему приводит попытка любить её как обычную женщину уже было известно, итог этой любви был страшен и трагичен.

— Дейнерис! — громко позвала Яра и про себя думая, что если Дрогон сразу не сожрёт, то уже хорошо. Дрогон лишь с интересом на неё взглянул и даже не шелохнулся.
— Меня здесь нет! — раздалось сверху.
— Дени! Пожалуйста спускайся.
— Нет!
— Дейнерис Таргариен! Немедленно слезь с дракона и послушай меня!
— Я и тут всё прекрасно слышу, — она всё же соизволила показаться ей на глаза.
— Так, давай по порядку. Ты вся сейчас расстроена, ты не можешь найти ответ на какой-то очень важный вопрос, чувствуя из-за этого себя виноватой и тут я тебе навряд ли чем-то помогу. Не мудрец я и не мыслитель. И я даже не твоя обожаемая Тёмная Звезда и отвлечь тебя как он тоже не смогу. Но и смотреть на тебя вот такую невыносимо. Ты несколько дней назад ради моего душевного спокойствия преодолела гигантское расстояние и сейчас не позволяешь сделать для тебя хотя бы то малое, что я могу! И теперь уже я чувствую себя виноватой и совершенно никчёмной!
— Это манипуляция и игра на чувствах! — обличительно раздалось сверху.
— Даже если и так! Спускайся! Приведём твои волосы в порядок, искупаем тебя, переоденем… оденем точнее, растопим камин, возьмём много вина и будем болтать всю ночь до самого рассвета. О чём захочешь. Спускайся, родная, ради меня хотя бы… я вся уже извелась и измучилась за эти дни.
Она всё же спустилась. Позволила закутать себя в плащ, что Яра предусмотрительно с собой прихватила, и отвести себя обратно в замок. Спустя два часа они вместе воевали с густой и насмерть перепутанной светлой гривой, Дейнерис шипела и ругалась, Яра в ответ призывала к терпению и задавала риторический вопрос — а кто собственно виноват? Дени на это с тяжким вздохом стискивала зубы, терпела и от души завидовала коротко обрезанным волосам своей подруги.
— Ну, если бы у меня был такой цвет роскошный, — заметила ей на это Яра, — я бы тоже с косой до задницы ходила.
— Зря ты так, — серьёзно сказала Дени, — красивые у тебя волосы — густые, шелковистые, цвет насыщенный и глубокий, а на солнце отливает тёмным золотом. Отрастить всю эту красоту и будет глаз не отвести. Но это я так… не слушай меня. Я тебя не за косы ведь люблю и ценю.
— Да, вот давай красавицей с косами у нас будешь ты, а я буду…
— Моей подругой. Остальное мне не важно уже, но всё что пожелаешь.
— Ты же знаешь — я буду за тебя сражаться всегда.
— Я знаю. Я уважаю и ценю это. И сделаю всё, чтобы не повторить ошибок прошлого.
— Сейчас за мной никто не охотится целенаправленно, как тогда. Да и дядюшка Эурон мёртв давно, до сих пор кстати не знаю кто его прикончил, хочу руку пожать этому человеку и поблагодарить от души.
— С последним не выйдет, потому что Джейме Ланнистер. И ты не права — скоро начнётся охота на всех кто мне хоть немного дорог. Другая совсем, но с той прежней мы точно знали как справиться… так что я бы предпочла Эурона. С ним было всё просто — убил и нет проблем, а тут нельзя…
— Нельзя? Ты о Бране Старке? — сразу же насторожилась Яра.
— Да, я о нём. Хотела ведь убить. Прямо там. Это ведь было легче чем вздох. Отчасти для того и шла туда. Не верила правда, что всё так просто. И правильно ведь не верила. Всё непросто и убить нельзя. Что-то с ним не так и надо это понять, потому что если убить не поняв, такого можно натворить, что потом не расхлебать будет. Сперва надо распутать этот клубок, а я никак не могу нащупать кончик нити, чтобы начать… как же мне сейчас Звёздочки моей не хватает, — внезапно прошептала Дени и с громким стоном уползла с головой под воду.
— Думаешь, он нащупает?
— Он может… но это не точно, — она с шумом и брызгами вынырнула обратно. — Зато он точно может меня отвлечь. Когда он рядом, я хотя бы о плохом не думаю.
— Да ты вообще не думаешь, когда он рядом, — еле удержала она громкий смешок.
— Как же он тебе не нравится! Кстати, он к тебе напротив относится с большой симпатией, — на этих словах Дени попробовала было посмотреть укоризненно, но не преуспела в том совершенно — её неизменно веселили отношения сложившиеся между этими двумя.
— А он и не должен мне нравиться. Он твой любовник, не мой, — в глазах Яры плясали весёлые искорки, правда следующие слова были сказаны уже серьёзно и без тени смеха или шутки. — И тебя ему можно доверить — это главное. В твоём окружении на этот раз вообще очень правильные мужчины.
— Да, все ошибки были осознаны, выводы сделаны, чудовищная цена за полученный опыт выплачена сполна.
За этим разговором они как-то незаметно справились с волосами, распутали, причесали, промыли и Дейнерис наконец выбралась из воды, наспех обтёрлась и облачилась в первое подвернувшееся под руку мягкое чёрное платье, укуталась поверх в чёрную же накидку из тонкой шерсти и подруги устроились у камина как и хотели.
— Продолжая наш разговор о красоте, — говорила Дейнерис, — когда вся эта свистопляска закончится, я указ издам. Королевский! Для тебя одной лишь! И указом этим обяжу тебя, бесценная моя подруга, созерцать своё отражение в зеркале пока не рассмотришь себя хорошенько и не выбросишь из головы всю дурь! Потому что красота она не всегда в лоб кузнечным молотом бьёт, она ещё бывает очень мягкой, осторожной, не ослепляет, но ласкает взор и оба эти вида красоты имеют право на место в мире. И вот именно второй разновидностью красоты ты и наделена в полной мере. А я — жутко красивый кузнечный молот, — подвела она итог своей речи.
Яра все это слушала с улыбкой — загорелась мыслью, отвлеклась, можно немного выдохнуть и понаблюдать за глазами Дейнерис, которые она щурила сейчас прямо как Дрогон, ей даже на какие-то секунды померещилось, что они утратили свой привычный цвет и полыхнули в тусклом свете от камина золотистым драконьим. Дейнерис же тем временем отдышавшись, продолжала свою вдохновенную речь.
— Ты меня вообще порой поражаешь ужасно и даже вгоняешь в полное недоумение. Я потом раздумываю подолгу и никак понять не могу. Ты так удивительно тонко видишь и чувствуешь мир во многих его проявлениях, включая визуальные образы и как при этом умении ты саму себя не можешь рассмотреть? Или ты просто не берёшь на себя труда попробовать, я вот скорее к этой мысли склонна, потому что иначе этому сложно найти разумное… да вообще хоть какое-то объяснение.
— Ты вот скажи мне, откуда такой вывод про тонкое моё видение и чувствование мира? — Яра слегка подалась вперёд и с любопытством уставилась на подругу. — Я вроде всякой романтичности лишена полностью, баллад печальных не люблю, потому что спать под них хочется, все эти страдания на арфах скорее терплю или вовсе не замечаю, с остальной прекрасностью и утонченностью тоже не сильно у меня сложилось. Вот откуда ты решила, что я могу что-то там рассматривать?
— Рисунки. Мои рисунки. Ты мне про них всегда рассказываешь такое, чего я и сама не понимала когда рисовала, лишь переносила неосознанно на бумагу и не поняла бы и не осознала без тебя. А ты вот можешь рассмотреть и прочувствовать такие тонкие грани и оттенки чувства в них, что мне порой не верится и хочется переспросить всё время — а ты точно про мои художества? Ты даже угадываешь, что происходило вокруг в процессе рисования! А я вот всё думаю — угадываешь ли? Или видишь? Такая вот твоя личная магия, никому больше не доступная. Ты кстати в одном своём предположении права ровно наполовину.
— Это в каком? Я что-то забыла, упустила, проспала?
— Я про тот случай в Миэрине, когда мы с Теоном закрылись наедине. Я и правда тогда рисовала его обнажённым, но только по пояс, потому и права наполовину. Один из немногих моих рисунков который мне самой понравился… он там очень красивым вышел, по-настоящему красивым, вот такой каким он и был — беззащитный немного, открытый весь, обострённый, настороженный, с искрами тьмы в глазах. С клинком в руках. А когда я закончила он порезал себя немного, подушечки пальцев уколол и так там появились брызги его крови — красное по чёрно-белому. Зачем — не сказал.
— Крови? И что это значит? — отчего-то её этот вопрос живо заинтересовал, если не сказать больше — внезапно встревожил не на шутку.
— Я думала ты мне скажешь, — в голосе Дейнерис прозвучало разочарование.
— В этот раз не скажу… я же не видела. Он попросил уничтожить потом?
— Нет. Он его забрал.
— Забрал? И он наверное сгинул в том безумном круговороте… — Яре стало грустно от этого и обидно даже.
— Или не сгинул, — не согласилась Дейнерис.
— Если он цел, то могу поспорить, что мы его увидим ещё, — уверенный тон Дени подействовал на неё ободряюще и в голове сама собой вспыхнула мысль, которую она и высказала. — Он сам нам в руки прилетит. Такие вещи не исчезают бесследно, я в это верю.
— Посмотрим. Будет хорошо тебе и сейчас угадать. И раз уж мы о рисунках моих начали… ты же их собираешь. Здесь, на Драконьем Камне я тоже рисовала как-то… я понимаю прошло много времени…
— Они у меня. Я была здесь после того как закончился весь тот мерзкий фарс в столице. Они так и лежали, раскиданные по комнате, как ты их оставила. Сейчас они на Пайке, лежат надёжно упрятанные в шкатулке под замком в моих личных покоях. Ключ кстати здесь со мной, надо наверное было тебе его отдать когда ты туда летала и сказать где искать. Я не подумала как-то…
— Нет, не нужно. Пусть там и остаются пока. А вот позже возможно я попрошу их вернуть, могут понадобиться…
— В любой момент, как только пожелаешь. Для меня их ценность была лишь в том, что они были последними тобой нарисованными, теперь это уже не имеет смысла. Расскажешь для чего они тебе? Или пока тоже тайна? — вскинула она заинтересованно бровь.
— Я не нашла пока ответов, но кажется придумала как нащупать направление поиска, — её лицо просияло победной улыбкой. — Своих врагов надо удивлять! Делать то, чего они не ждут. Вопреки логике и здравому смыслу. Потому что они так точно не умеют. Нам нужен хаос! Мы конечно работаем усиленно над его созданием, но ведь не повредит ещё немного?! Ещё одна фигурка, которую никто не ждёт, которую давно отбросили в сторону и она валяется в пыли под комодом. И они в эту пыль и затхлость не полезут. А я вот не поленюсь, я полезу и достану, стряхну пыль, покрашу заново и выведу на поле.
— Чую, задуманное тобой поразит не только противников, но и союзников.
— Это плохо?
— Это отлично. Мы поклялись идти за тобой, не задавая вопросов. И вообще, ты сама сказала — мы всего лишь развлекаемся, играем. И пожалуй в нашем положении это и есть единственно верный путь.
— Именно! Но мне нужна будет твоя помощь… несколько необычная, — Дейнерис улыбнулась немного смущённо и даже застенчиво.
— Я вся твоя! — развела руками Яра. — Всё что захочешь! Говори уже! Куда плыть? Кого убить?
— Никуда не надо плыть. Наоборот, сюда через несколько дней должен прибыть корабль из Эссоса, некоторые жители Залива Драконов пожелали пойти за мной, жить здесь на Драконьем Камне, но они не твоя забота, их уже ждут, встретят и в общем разберутся, но если что ты будь готова, что со всеми внезапными вопросами к тебе побегут. Мелочи как обычно, разберёшься без труда, но я всё-таки заранее предупреждаю. И будут ещё трое, вот тут надо про каждого сказать. Во-первых, чародейка, она жутко странная, может чего сказать, потом долго не забудешь и права почти всегда, зараза такая! Ты главное не впадай в тягостные раздумья, если она тебе что скажет — любое пророчество ещё и истолковать надо правильно. Она может ещё и не скажет ничего и зря я тут волнуюсь прежде времени. И она скорее всего уйдет бродить одна по острову или засядет где в укромном уголке и главное её не тревожить. Вторая — красная жрица и вот тут я прошу тебя всё свое терпение собрать и приложить к тому, чтоб не свернуть ей шею, она прямо просить будет, руки сами потянутся. Очень одарённая она по этой части, любого доведёт до жуткой ярости. Так что крепись! Она мне сильно дорога, это я на случай если всё же доведёт, напоминаю. И да, она вот совершенно точно в народ пойдёт, всех донимать вопросом веруют ли они в Рглора и почему не веруют, ну и конечно будет всячески склонять всех немедля уверовать. Пускай склоняет, не мешай. Если кто вдруг ощутит в себе потребность уверовать — тоже на здоровье. А так она вообще большая умница и ничего страшного не вытворит. И третий — мейстер, вот он тебе понравится, я обещаю, проблем с ним никаких, разве что погулять тут с ним везде и всё ему показать, потому что он не такой прыткий как эти две. Вот так вот.
От таких подробных и обстоятельных объяснений Яра немного даже растерялась. Нет, не сложно совсем встретить прибывших, учесть особенности гостей и вывести мейстера на прогулку пару раз, только вот сама-то Дейнерис где будет?! Вопрос этот она ей задала незамедлительно.
— Дени, а ты куда собралась?
— Под комод полезу, за той самой фигуркой. Ну и заодно встречусь с прошлым и загляну в лицо своей смерти.

+10


Вы здесь » Лед и Пламя » Творчество фанатов » Фанфик: Огненная Тьма


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно