Просто, на мой взгляд, здесь получаются двойные стандарты: если Визерис хотел посадить на трон Рейниру, то его слово - закон, а если Эйнис назвал своим наследником Эйегона, а не Мейегора, то его волю можно и не учитывать.
Миледи, все ж некорректно сравнивать эти времена: гражданскую войну и 5 минут до развала королевства и мирный Вестерос против амбиций Алисенты.
Висенья не оспаривала права Эйниса, Мейгор служил ему десницей. Тишь да гладь. И только когда начались волнения, она сказала племяннику:
– Ты, племянничек, глупец, да к тому же и слабак! Посмел бы кто-нибудь говорить так с твоим отцом! У тебя есть дракон, так используй его! Лети в Старомест и преврати Звездную септу во второй Харренхолл! Или позволь лететь мне, я с радостью изжарю для тебя этого набожного дурня.
Эйнис о том не пожелал и слушать. Он предпочел отправить вдовствующую королеву в ее палаты в башне Морского Дракона и повелел ей пребывать только там.
И она еще год не сопротивлялась и не оспаривала не то, что права, а даже приказ короля.
Новый год застал Эйниса все на том же Драконьем Камне. Короля терзали страх и нерешительность. Хотя его милости было всего тридцать пять лет, говорили, что выглядел он на все шестьдесят, а великий мейстер Гавен сообщал, что король часто бывал прикован к ложу спазмами желудка и слабостью кишечника. Когда ни единое лекарство великого мейстера не возымело действия, заботу об Эйнисе взяла на себя вдовствующая королева, и его милость, казалось, пошел на поправку... но лишь затем, чтоб внезапно лишиться чувств при вести о том, что тысячи Честных Бедняков окружили Крейкхолл, где поневоле загостились его сын и дочь. Тремя днями позже король скончался.
То есть наследник был заперт у черта на рогах где-то на Западе. КГ захватили бедняки.
Вдовствующей королевы Висеньи на похоронах не было – не прошло и часа по смерти Эйниса, как та оседлала Вхагар и улетела на восток, за Узкое море. Вернулась она вместе с принцем Мейгором и его Балерионом.
Мейгор опустился на Драконий Камень ровно на тот срок, какой потребовался для коронации – и не изысканной
92
золотой короной с изображениями Семерых, которую так любил Эйнис, а железным венцом их отца, усеянным кроваво- красными рубинами. Висенья возложила этот венец на чело сына, а собравшиеся лорды и рыцари преклонили колени, когда он провозгласил себя Мейгором из дома Таргариенов, первым этого имени, королем андалов, ройнаров и Первых людей и Защитником Державы.
Может, он и выжидал, но как это лордам объяснить?
Тогда слова зеленых выглядели бы пустой болтовней. Хотя партии черных действительно не было дело до внешности ее сыновей. У них было весомое подтверждение их тарговости - драконы. И если помимо Рейниры на законности настаивали король, Лейнор и вся его родня, то доказать зеленые ничего не могли.
, включая и повышенную преданность своей крови))
