Путеводитель Новости Галерея артов

03.08.23 - Нам 4 года!
01.01.23 - С Новым 2023 годом!
08.03.22 - Поздравляем прекрасных леди с 8 марта!
23.02.22 - Поздравляем наших защитников с 23 февраля!
01.02.22 - У нас новый дизайн фиалкового цвета!
03.08.21 - Нашему «домику» 2 года!
09.05.21 - С Днём Великой Победы!
08.03.21 - Поздравляем прекрасных дам с Международным женским днём!
23.02.21 - С Днём Защитника Отечества!
01.01.21 - С Новым 2021 годом!
03.08.20 - Нам 1 год!
09.05.20 - С Праздником Великой Победы!
01.05.20 - С Праздником Весны и Труда!
08.03.20 - С Международным женским днём!
23.02.20 - С Днём Защитника Отечества!
31.12.19 - С наступающим 2020 годом!
12.10.19 - Теперь у нашего домика новый адрес - www.ice-and-fire.ru!
28.09.19 - Мобильный стиль снова работает! Прошу оставлять ваши пожелания и замечания в соответствующей теме!
22.09.19 - Мобильный стиль в течение нескольких дней работать не будет в связи с перенастройкой! Прошу прощения за неудобства!
22.09.19 - Прошу оценить долгожданный вау-поворот!

Лед и Пламя

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Лед и Пламя » Теории ПЛИО » Перечитывая ПЛИО (AnnaRina): Магия (сны, видения, предсказания) и т.д.


Перечитывая ПЛИО (AnnaRina): Магия (сны, видения, предсказания) и т.д.

Сообщений 1 страница 20 из 28

1

В разделе есть темка для моих общих мыслей после перечитывания, но я вновь взялась перечитывать и решила выделить это отдельной темой, чтобы не путаться в собственных рассуждениях. Я планирую перечитать все книги и спойлерные главы. Последний раз я перечитывала книги перед выходом 8го сезона, на который были определенные ожидания. Ожидания не оправдались... Я не собираюсь искать подтверждения событиям 8го сезона в книгах, скорее хочу еще больше увериться в том, что история никак не может прийти к подобному исходу.
Я хочу еще раз внимательно изучить кое-какие мистические события книг, сны, предсказания и размышления персонажей.
Я ставлю себе 2 основные цели на чтение ПЛиО в этот раз:
1. Еще раз убедиться, что в книгах нет намеков на Брана короля. Я верю, что путь Брана - путь магии и только ее. Нет никакой связи с властью над людьми. Еще я склонна считать, что Бран из своего настоящего способен видеть только прошлое и настоящее, но не будущее. При этом, если он тем или иным способом проникает в прошлое, то оттуда естественным образом способен влиять на будущее за счет своих знаний настоящего.

2. Убедиться, что Дейнерис не угрожает смерть от рук Джона. Я верю, что ей не предсказана такая гибель и в книгах нет ни одного намека на подобный исход. АА и НН не считаются.

Теги: Бран, Дени, Джон

Отредактировано AnnaRina (2020-05-30 23:01:24)

+7

2

Главу Брана из ИП всегда хочется рассмотреть не просто фрагментами, а почти полностью.

Бран

Казалось, что он падал годы и годы.
Лети, – шептал ему голос во тьме.
Бран летать не умел, поэтому оставалось лишь падать. Мэйстер Лювин слепил из глины мальчишку и обжег его, чтобы тело сделалось твердым и хрупким. Одел в одежды Брана и сбросил с крыши. Бран вспомнил, как разбилась фигурка.
– Но я никогда не упаду, – сказал он падая.
Земля была так далеко, что Бран едва мог разглядеть ее сквозь туман, кружившийся вокруг, но он чувствовал, насколько быстро летит, и знал, что его ждет внизу. Даже во сне нельзя падать вечно. Он знал, что проснется за миг до того, как ударится о землю. Всегда просыпаешься за мгновенье до того, как удариться о землю.
А если нет? – спросил голос.

Я выделила в цитате курсивом то, что было выделено и в печатной книге. Интересно, что выделено очень много вот таких загадочных и саркастичных высказываний.

Земля приближалась, оставаясь еще далеко, – в тысяче миль, но уже ближе, чем раньше. Здесь, во тьме, было холодно. Здесь не было звезд, не было солнца, лишь земля надвигалась, чтобы разбить его тело, и серый туман, и шепчущий голос. Ему захотелось плакать.
– Не плачь. Лети.
– Я не могу летать, – сказал Бран. – Не могу, не могу…
Откуда ты знаешь? Разве ты пытался?
Голос был высоким и тонким. Бран огляделся, чтобы понять, откуда он доносится. Сопровождая его падение, кругами опускалась ворона, но Бран не мог до нее дотянуться.
– Помоги мне, – сказал Бран.
Я пытаюсь, – отвечала ворона. – Скажи, а зерно у тебя есть?

Последняя фраза отсылает к ворону Мормонта. Не думаю, что это случайность. Как и каждое упоминание птиц в текстах книг. Вороны и вороны в книгах повсюду.

Бран полез в карман, а тьма закружилась вокруг него. Он извлек руку, и золотые зернышки посыпались между пальцами в воздух. Они падали вместе с ним. Ворона уселась на его руку и начал есть.
– А ты и в самом деле ворона? – спросил Бран.
А ты и в самом деле падаешь? – ответила она вопросом на вопрос.
– Это просто сон, – сказал Бран.
Разве? – спросила ворона.

Это не просто сон. Это видение. И погрузила Брана в него ворона. Но тот, кто говорит с маленьким Браном, не может ему напрямую сообщить свое имя или предстать в истинном облике. Почему? Потому что Брана это может напугать. Он к подобному не готов.

– Я проснусь, когда ударюсь о землю, – сказал Бран птице.
Ты умрешь, когда ударишься о землю, – поправила его ворона, продолжая клевать зерно.
Бран поглядел вниз. Он теперь видел горы, белые снеговые вершины и серебряные нити рек в темных лесах. Он закрыл глаза и заплакал.
А вот это не поможет, – сказала ворона. – Я же объяснила тебе: надо лететь, а не плакать. Ты считаешь, что это трудно? Но ведь я летаю. – Поднявшись в воздух, ворона облетела вокруг руки Брана.

Тут тоже интересно. Ворона совершенно уверена, что Бран сможет взлететь, потому что сама ворона летит. Всякий раз, когда я читаю этот фрагмент, возникает ощущение, что в данной главе мы видим беседу двух Бранов. Одного - маленького мальчика в коме, а другого - Брана из будущего, где-то периода 6-7 книг, который, конечно же, знает, что он сумел "взлететь". Но при этом повзрослевший Бран знает и то, что маленький Бран может слишком сильно перепугаться, если увидит себя самого. Почему же Бран из будущего мог выбрать для себя облик вороны? Он ведь мог предстать перед собой любым существом. Тут тоже просто: маленький Бран не так уж много времени проводит с кем-то из близких, но много лазает, часто сидит на крышах, где рядом с ним скачут птицы. Он их не боится. Это идеальный образ для беседы с собой. Но знает об этом только сам Бран. Какой-то другой человек, древовидец, может видеть события, но вряд ли способен читать мысли. И вряд ли имеет возможность наблюдать чью-то жизнь полностью. Но самому Брану это не нужно. Он знает себя.

– Но у тебя есть крылья, – возразил Бран.
Возможно, они есть и у тебя.
Бран ощупал свои плечи в поисках перьев.
Крылья бывают разными, – заметила ворона.
Бран поглядел на свои руки, на свои ноги. Он был таким тощим – лишь кожа, туго натянутая на кости. Неужели он всегда был таким? Он попытался вспомнить. Из серого тумана к нему выплыло, сияя, золотое лицо.
– Чего не сделаешь ради любви, – произнесло оно.
Бран вскрикнул. Ворона, каркнув, взмыла в воздух.
Только не это! – закричала она. – Забудь об этом, сейчас тебе это не нужно, забудь, забудь. – Птица приземлилась на плечо Брана, клюнула его, и золотое сияющее лицо исчезло.

И снова. Допустим, какому-то ТВ нужен преемник. И он выбрал Брана. Разве какому-то постороннему человеку будет важно оградить мальчика от его самых больших страхов, переживаний, если этот древовидец много лет просто наблюдает и разучился что-либо чувствовать? Нет. Тут все сложнее и интереснее. Ворона знает, что для Брана Ланны - болезненное воспоминание, способное сбить и напугать. Только сам Бран может знать, что для него означает падение. И какой страх он испытал в момент падения. Только самому мальчику есть смысл пытаться оградить себя от болезненного воспоминания до поры до времени.

Бран падал быстрее, чем когда-либо. Серые туманы выли вокруг, а он несся к земле.
– Что ты делаешь со мной? – со слезами в голосе спросил он у вороны.
– [i]Учу тебя летать.

– Я не могу летать.
Ты уже летишь.
Я падаю.
Каждый полет начинается с падения, – сказала ворона. – Погляди вниз.
– Я боюсь…
ПОГЛЯДИ ВНИЗ!
Когда Бран поглядел вниз, у него внутри все похолодело. Теперь земля неслась навстречу ему. Весь мир распростерся под ним, словно ковер, расшитый белой, бурой и зеленой нитями. Он видел все настолько отчетливо, что на мгновение забыл об испуге. Он видел всю страну и каждого в ней.
Он увидел Винтерфелл, каким видят замок орлы: высокие башни казались сверху приземистыми огрызками, а стены превратились в линии, прорисованные на земле. Бран увидел мэйстера Лювина на балконе, изучающего небо через полированную бронзовую трубу; ученый, хмурясь, делал заметки. Увидел своего брата Робба, подросшего и окрепшего по сравнению с тем, каким он помнил его; брат занимался во дворе фехтованием с настоящей сталью в руке. Он увидел Ходора – простодушного великана из конюшни – несшего наковальню в кузницу Миккена, взвалив ее на плечо с такой же легкостью, с какой другие взвалили бы стог сена. В сердце богорощи огромное чардрево размышляло над своим отражением в черной воде, листья его шелестели под холодным ветром. Ощутив, что Бран наблюдает за ним, оно подняло свои глаза от тихих вод и ответило ему понимающим взглядом.
Он поглядел на восток и увидел галею, несущуюся по водам Пасти. И мать, одиноко сидевшую в каюте. Она рассматривала окровавленный нож, лежавший перед ней на столе; гребцы налегали на весла, а сир Родрик привалился к поручням, содрогаясь всем телом. Впереди них собрался шторм, ревущую тьму прорезали молнии, но корабельщики почему-то не видели бурю.
Он поглядел на юг и увидел огромный сине-зеленый поток Трезубца. Увидел, как отец, лицо которого искажало горе, о чем-то просит короля. Увидел, как плачет Санса и не может никак заснуть. Увидел, как затаилась молчаливая Арья, скрывая свои секреты. Их окружали тени. Одна темная, словно пепел, с жуткой собачьей мордой. Другая была как солнце в золотой и прекрасной броне. Над всеми возвышался великан в доспехах, выкованных из камня, но когда он отвел забрало, под ним ничего не оказалось – лишь тьма и густая черная кровь.
Он поднял глаза и ясно увидел мир за Узким морем: Вольные города и зеленое Дотракийское море, и дальше – Ваэс Дотрак под горой, сказочные земли у Нефритового моря, Ашай, что у Края Теней, где до рассвета скрываются драконы.
Наконец он поглядел на север. Он увидел сверкающую, как синий кристалл, Стену и незаконнорожденного брата Джона, спящего в одиночестве на холодной постели; кожа его бледнела и становилась жесткой. Воспоминания о тепле ускользали от него. Он поглядел за Стену, за бесконечный лес, укутанный снегом, мимо замерзшего побережья, за огромные иссиня-белые ледяные реки и мертвые равнины, где ничего не могло расти или жить. Все дальше и дальше на север уходил его взгляд – к завесе света в конце мира, а потом и за эту завесу. Бран заглянул в самое сердце зимы, ужаснулся, испуганно вскрикнул, и щеки его обожгли слезы.[/i]

Уже отмечалось, что в этом видении события перепутаны во времени. Но тут как раз нет ничего удивительного. Если сон Брана длился с момента падения, то он может иначе воспринимать прошедшее время и случившиеся события. Но еще в этом взгляде сверху интересно то, что чем-то все похоже на взгляд игрока на доску с игральными фигурками.

Теперь ты знаешь, – проговорила ворона, опускаясь на его плечо. – Теперь ты знаешь, почему должен жить.
– Почему? – сказал Бран, ничего не понимая, но падая, падая, падая.
Потому что зима близко.

Собственно, никаких намеков на Брана-короля, но прямое указание, что Бран должен жить из-за приближающегося столкновения с зимой и иными.

Бран поглядел на ворону, сидящую на его плече, та посмотрела на него в ответ. У птицы оказалось три глаза, и третий наполняло жуткое знание. Бран поглядел вниз. Там не было ничего кроме снега, холода, смерти и морозной пустоши, где его поджидали иссиня-белые ледяные шпили. Они метили в него, точно копья. Бран увидел кости тысяч других спящих, насаженных на острия, и ужасно испугался.
– Может ли человек оставаться храбрым, если ему страшно? – услышал он свой голос, тихий и далекий.
А голос отца ответил ему:
– Только в такие моменты человек и может быть храбрым.
Сейчас, Бран, – призывала ворона. – Выбирай. Лети или умри.
Смерть с воплем протянула к нему руку.
Бран раскинул свои руки и полетел. Незримые крылья впивали ветер; наполнившись, они подняли его вверх. Ужасные ледяные иглы исчезли внизу. Над головой открылось небо. Бран поднялся вверх. Это было великолепно. Мир под ним сделался маленьким.
– Я лечу! – выкрикнул он в восхищении.
Я заметила, – сказала трехглазая ворона. Она взлетела, хлопая крыльями перед лицом Брана, замедляя его и ослепляя, и застыла в воздухе, ударяя перьями по щекам мальчика. Ворона сильно клюнула Брана в лоб, и тот почувствовал внезапную ослепляющую боль между глаз.
– Что ты делаешь? – закричал он.
Ворона открыла клюв и каркнула на него, пронзительно и с ужасом, а серый туман задрожал, закружился вокруг Брана и порвался, точно вуаль. Мальчик увидел, что ворона на самом деле женщина, служанка с длинными черными волосами, и он откуда-то ее знает, по Винтерфеллу, да, точно, теперь он ее вспомнил. А потом понял, что он в Винтерфелле, в кровати, высоко в какой-то холодной комнате башни. Черноволосая женщина выронила кувшин с водой и побежала вниз по лестнице с криком:
– Он очнулся, он очнулся, он очнулся!
Бран прикоснулся ко лбу между глазами. Место, куда его клюнула ворона, все еще горело, но там не было ничего – ни крови, ни раны. Почувствовав слабость и головокружение, он попытался выбраться из постели, но даже не двинулся.
Возле кровати что-то зашевелилось, и ему на ноги кто-то легонько присел. Бран ничего не почувствовал. Пара желтых глаз, сияющих, словно солнце, заглянула в его глаза. Окно было открыто, в комнате было холодно, однако тепло, которое источал волк, охватило его жаркой волной. Это его щенок, понял Бран… Но щенок ли? Теперь он сделался таким большим. Бран протянул дрожащую, как лист, руку, чтобы погладить его.
Когда его брат Робб ворвался в комнату, запыхавшись после бега по ступеням башни, лютоволк лизал лицо Брана. Невозмутимо поглядев вверх, Бран объявил:
– Его зовут Лето.

Как точно было подмечено, Старки в каком-то смысле живут на границе между жизнью и смертью. Они своеобразные хранители границы, а Стена и есть эта символическая граница. А лютоволки - еще более своеобразные почти адские гончие, проводники.
Всякий раз, когда я читаю эту главу Брана, возникает ощущение, что эта глава окажется связана с первой главой Джона в 6й книге.
Если проанализировать, каждому молодому Старку выпадает испытание, когда он находится на границе жизни и смерти:
Рядом с Браном после падения был волк, он поддерживал в нем жизнь и, возможно, в каком-то смысле не дал уйти.
Санса потеряла свою волчицу и "переродилась", потеряв саму себя. Ей еще предстоит найти в себе Старка.
Арья отказалась от волка, но на самом деле никогда не теряла связи с Нимерией. Даже огромное расстояние не лишило девочку связи. И, вероятно, в главе Арьи из 6го тома волчица будет как-то фигурировать.
Рикона, возможно, разлучат с волком, как это произошло с Роббом. И Рикон из-за этого погибнет.
Но вот у Джона есть все шансы повторить путь Брана. Вполне возможно, что именно волк будет поддерживать в Джоне жизнь до пробуждения.

Отредактировано AnnaRina (2020-05-22 15:00:22)

+8

3

AnnaRina, леди, спасибо за эту тему.
На вас глядючи, я тоже решила залезть в книги сначала и тоже по теме троицы. Считаю вполне возможным обсудить вместе здесь (если нет - скажите).

В тему лютоволков-адских псов…
Приятно, что моя идея зашла, причём именно вам.

О первой главе Брана вы не писали, а там есть интересности в виде первой встречи Старков с лютоволками. И в общем, я теперь ещё больше убедилась, что таки есть у них связь с условной границей...

Отец нахмурился.
— Джори, это всего лишь мертвое животное, — проворчал он. И все же он казался встревоженным.
Захрустел снег под сапогами, отец обошел волчицу. — А почему она погибла?
— Что-то застряло в ее горле, — отвечал Робб, гордясь, что нашел ответ на вопрос, прежде чем отец задал его. — Тут, сразу под челюстью.
Отец встал на колени и запустил руку под голову зверя. Сильным движением он извлек и показал, чтобы все видели, отломанный отросток рога, мокрый от крови.
Внезапное молчание вдруг окутало отряд. Люди в смятении глядели на рог, никто не осмеливался заговорить. Даже Бран ощутил их страх, хотя не мог понять его причины.
Отец отбросил рог в сторону и вытер руки.
— Удивительно, что она протянула достаточно долго и успела ощениться, — сказал он мрачным голосом, разрывая молчание.
— Необязательно, — ответил Джори. — Говорят… словом, сука могла умереть раньше, чем появились щенки.
— Рожденные от мертвой
, — заметил другой мужчина. — Счастья не будет

В этом фрагменте прям ощущение страха в воздухе, раз Даже Нэду не по себе. Как будто компания застигла нечто мистическое и противоестественное. Сама мысль о том, что щенята родились появились из мёртвой плоти - жуткая. А это, судя по всему близко к истине, ибо нет деталей в виде распоротого живота (аки кесарева сечения). Вот ещё намёк на это:

… пять слепых щенят скулили в снегу около мертвой матери, выдаивая молоко из затвердевших сосков, только он отполз в сторону.

Это уже из ТсД (извините, что забегаю сейчас сильно вперёд, но не могу смолчать именно в контексте первой главы ИП).
Ещё раз чёткая граница жизни и смерти. Вполне возможно, что Призрак только и успел родиться от живой матери, видел как угасла её жизнь и потому не пытался присосаться. Возможно намёк, что Джон единственный из шестёрки, кому будет счастье "прозреет" относительно смерти, перейдя переход. И если это так, то красное с белым - в свою очередь указывает на воскрешение СБ.

О Бране до падения…

Он побежал через богорощу окольным путем, чтобы не проходить мимо водоема, возле которого росло сердце-дерево. Оно всегда пугало Брана, полагавшего, что у деревьев не должно быть глаз и рук.

Крыша Винтерфелла была для Брана родным домом [...] Для мальчика Винтерфелл представлял серый каменный лабиринт: стены, башни, дворы и переходы, разбегавшиеся во все стороны. Покои в старой части замка успели накрениться в разные стороны, так что нельзя было даже сказать, на каком этаже ты находишься. Замок вырос за века, подобно какому-то чудовищному дереву, и ветви его сделались корявыми и толстыми, а корни углубились в землю, как верно заметил однажды мейстер Лювин.

Интересно, правда? Ребёнка пугает дерево, но рукотворное дерево-замок уже завораживает. Впрочем, не удивительно, ведь замок - это дом и в принципе нечто понятное. Его корни - память рода, а чардрево в свою очередь - "дверь" к глобальным знаниям, к которым мальчик элементарно пока не готов.

Поднявшись к небу, Бран мог охватить глазом сразу весь Винтерфелл. Ему нравился замок, распростертый под ним. Пока птицы кружили над его головой, а внизу жила своей жизнью крепость, Бран мог целые часы проводить между источенных дождями горгулий, в задумчивости приглядывавших за Первой Твердыней: правильно ли люди обрабатывают дерево и сталь во дворах, следят ли садовники за овощами в стеклянном саду, снуют ли без отдыха псы взад и вперед, молчалива ли по-прежнему богороща и не изменились ли сплетни девиц, обменивающихся ими во время стирки возле колодца? Отсюда он казался себе лордом всего замка. Роббу никогда не понять этого.

Вот здесь, кмк, он невольно ставит себя выше Робба, в голосе которого он чуть раньше отмечал отцовские черты - черты лорда/правителя. Наблюдать сверху, видеть больше - прерогатива тех, кто умеет летать. Если что-то и может быть намёком на Брана короля, то это. Если приплести ещё и фразу "кто владеет информацией - тот владеет и миром" и всё такое...
Но!
Мне думается, что для этого Брана слишком тянет от людей в одиночество, в своё наблюдение без вмешательства, тянет к птицам/природе (дальнейший путь вообще это подтверждает). Это никак не может относиться к владычеству над людьми в будущем. Это именно место мага, прорицателя именно вне королевств и каких-либо границ.

Красноречиво то, что невозможность подняться в небо буквально приносит мальчику страдания…

Однажды она [Кэт] заставила его обещать, что он всегда будет оставаться на земле. Бран сумел выдержать обещание почти две недели, день ото дня ощущая себя все более несчастным, и наконец удрал прямо из окна детской, пока братья крепко спали.
В порыве раскаяния он исповедовался в преступлении на следующий день. Лорд Эддард отправил его в богорощу, чтобы очиститься. И расставил стражу, которая должна была приглядеть, чтобы сын его провел в лесу целую ночь, обдумывая свое неповиновение. Наутро Брана нашли не сразу; наконец он обнаружился спящим в ветвях самого высокого дерева рощи.
При всем гневе отцу оставалось только расхохотаться.
— Ты не мой сын, — сказал он Брану, когда его доставили вниз, — ты какая-то белка. Лазай, если не можешь не лазать. Только пусть мать этого не видит

.
Опять же очень ярко и даже жирно: белка - самое настоящее дитя леса https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/13252.png

Он видел много вороньих гнезд на вершине разрушенной башни, куда, кроме него, не поднимался никто, а иногда наполнял свои карманы зерном, так что вороны клевали у него прямо из рук. И никто из них ни разу не обнаружил никакого желания выклевать у него хотя бы один глаз.
[...]
Некоторое время, заметив его на крыше, стража гонялась за ним, пытаясь поймать. Это была самая веселая пора. Все равно что играть с братьями, но здесь Бран побеждал всегда. Никто из стражников не умел лазать, как Бран, даже Джори. А в основном его вообще не замечали. Люди никогда не смотрят вверх. Он любил крыши еще и по этой причине. Там, наверху, он становился как бы невидимым.
[…]
Он любил сам воздух наверху — плотный и сладкий, как зимняя груша. Любил птиц: ворон в разбитой башне, крохотных воробьев, гнездившихся в трещинах между камнями, древнюю сову, которая спала в пыльной расщелине на вершине старого арсенала. Бран знал их всех.
Но больше всего он любил посещать места, где никто не мог бывать, и смотреть сверху на серый Винтерфелл. Таким его не видел никто. Так целый замок сделался секретным уголком Брана.

В общем, да. Одиночество, даже отрешённость, высота и наблюдение, и птицы, птицы. Он, и правда, "пахнущий летом брат." А лето противостоит зиме. Роль Брана в общем Мартином вполне понятно очерчена. И потому, скажите ради богов, какой нафиг вау-поворот и Бран-король???

Про сон после падения...
А у меня курсивов нет Вот здесь:

Бран увидел кости тысяч других спящих, насаженных на острия, и ужасно испугался.

у меня в переводе не спящие, а мечтатели (видимо dreamers).
Намёк на то, что с этого момента его мечтам конец?

Хотя сути это не меняет, в общем-то. Всем - и мечтателям, и спящим - придёт конец, учитывая сине-белый, ледяной и смертельный характер копий, на которые они насажены.

Вообще, я перечитывала этот фрагмент десятки раз, и каждый раз меня бомбит: вот у нас персонаж, видевший сердце зимы и Асшай аж в первой книге и блин конечно он не помнит/не скажет, чтобы мы мучились долгое время https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/58172.png

19630,17 написал(а):

Только сам Бран может знать, что для него означает падение. И какой страх он испытал в момент падения. Только самому мальчику есть смысл пытаться оградить себя от болезненного воспоминания до поры до времени.

Очень интересное предположение! Правда, я плохо врубаюсь во всякие временные штуки и мне думается, что для того чтобы пройти до условного старого трехглазого Брана, его должен был направлять в первый раз кто-то извне. Но подумать можно... В конце концов, тут если и не он сам, то его глубокая связь с миром СБ и явная причастность к магии вполне могла напутствовать. Скажем, нечто живущее в нём, но спящее/скрытое, пробудилось и заговорило.
В общем, этот сон - это микс из памяти о произошедших событиях, подсознания, магической составляющей и, наверно, даже каких-то физических сигналов тела.

19630,17 написал(а):

интересно то, что чем-то все похоже на взгляд игрока на доску с игральными фигурками.

https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/11078.png  У нас тут даже три цвета доски указаны:

Весь мир распростерся под ним, словно ковер, расшитый белой, бурой и зеленой нитями.

Только будет ли Бран глобальным игроком? Всё-таки наблюдать за игрой и играть самому - две очень большие разницы.

19630,17 написал(а):

Уже отмечалось, что в этом видении события перепутаны во времени. Но тут как раз нет ничего удивительного. Если сон Брана длился с момента падения, то он может иначе воспринимать прошедшее время и случившиеся события.

Согласна. И тут намешалось и будущее всё таки. Я увидела от него 3 детали и это ооочень интересно…

Он поглядел на восток и увидел галею, несущуюся по волнам. И мать, одиноко сидевшую в каюте. Она рассматривала окровавленный нож, лежавший перед ней на столе; гребцы налегали на весла, а сир Родрик привалился к поручням, содрогаясь всем телом. Впереди них собрался шторм, ревущую тьму прорезали молнии, но корабельщики почему-то не видели бурю.

Увидел, как плачет Санса и не может никак заснуть. Увидел, как затаилась молчаливая Арья, скрывая свои секреты. Их окружали тени. Одна черная, словно кленовый ствол с жуткой собачьей мордой. Другая была как солнце в золотой и прекрасной броне. Над всеми возвышался гигант в панцире, выкованном из камня, но когда он отвел забрало, под ним ничего не оказалось — лишь тьма и густая черная кровь.

Потом Бран поглядел на север. Стена сверкала, как синий кристалл, и его незаконнорожденный брат Джон спал возле нее в холодной постели; кожа его бледнела и становилась жесткой, утрачивая даже память о тепле.

Он видит не просто персонажей, которых ждёт досточно скорая смерть (потому что иначе увидел бы и отца, короля, Джоффа и др.) - он видит тех, кого ждёт жизнь после неё!!!! Ибо:

рыцарь-гигант= Роберт Стронг

мать и молнии впереди = Бессердечная, "поцелованная" лордом-молнией.

и Джон… https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/14778.png 
и честно говоря, вот эта утрата памяти о тепле очень сильно напрягает…

Быть может это просто намёк на то, что он таки пройдёт через окоченение/промерзание (в отличие от Горы и Кэт, кстати). Типа Джона поцелует сам Лёд… я не знаю. Если дальше Джону жить, совершать подвиги и любить Дени, то вполне возможно ничего страшного и не будет - он восстанет теплокровным, а намёки на ледяного дракона в его главах - не более чем намёк на будущее прозвище Эйегона VII https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/59709.png 

Почему Бран их видит - другой вопрос. Эдакие три объекта некромантии? Три воскрешения = три вида магии?
Ну в общем, читаем дальше покамест… ибо тут можно закопаться...

Напоследок оставлю тут ещё кое-что из первой главы Джона, что неожиданно очень позабавило и даже заставило меня орнуть:

Во дворе было тихо и пусто. Одинокий часовой застыл высоко на внутренней стене, плотно кутаясь в плащ, закрывавший его от ветра. Скучный и несчастный, он горбился там в одиночестве, но Джон охотно поменялся бы с ним местами. Но в остальном замок казался темным и брошенным. Джону уже приходилось видеть заброшенную крепость, скучные стены, среди которых шевелился лишь ветер. Камни молчали о людях, которые жили там. Ныне Винтерфелл напоминал ту твердыню. Звуки музыки и песни сквозь открытые окна тянулись за ним. Но Джону не хотелось веселья. Он стер слезы рукавом рубашки, жалея о том, что пролил их, и собрался уйти.

https://forumstatic.ru/files/001a/58/81/38304.png
Никого не напоминает? По-моему Джону для полноты картины не хватило только арфы.

Отредактировано Aurelle (2020-05-23 04:08:35)

+8

4

Aurelle
всегда рада обсудить=)))
тем более, что сейчас только это и остается...

На самом деле я думала начать с первых глав, но потом поймала себя на мысли, что уже и сама много раз рассматривала первые главы, и чужие размышления много раз видела.

Но раз уж вы увлекаете меня в начало, то!

Теон Грейджой заметил:
– Уже две сотни лет лютоволка ни разу не встречали к югу от Стены.
– Вот он перед нами, – ухмыльнулся Джон.

Опять же. Лютоволк, своеобразный хранитель границы между жизнью и смертью, пересек эту самую границу, внося перемены в жизнь персонажей. Волчица - предвестник смерти с той стороны.

Бран сумел оторвать взгляд от чудовища и, сразу заметив ком шерсти в руках Робба, с восторженным воплем пододвинулся ближе. Щенок – слепой шар серо-черного меха – тыкался носом в грудь Робба, державшего его на руках, и, не находя молока, грустно скулил. Бран неуверенно протянул руку.
– Давай, – сказал Робб. – Можешь погладить.
Бран нервным торопливым движением погладил животное, потом повернулся, услышав голос Джона.
– А вот и еще один. – Его сводный брат держал в руках второго щенка. – Их здесь пять.
Бран сел в снег и прижал волчонка к лицу. Мягкая шкурка грела щеку.
– После стольких-то лет лютоволки разгуливают по стране, – пробормотал Халлен, мастер над конями. – Мне это не нравится.
– Это знак, – сказал Джори.
Отец нахмурился.
– Джори, это всего лишь мертвое животное, – проворчал он. И все же он казался встревоженным. Захрустел снег под сапогами, отец обошел волчицу. – А почему она погибла?
– Что-то застряло в ее горле, – отвечал Робб, гордясь, что нашел ответ на вопрос, прежде чем отец задал его. – Тут, сразу под челюстью.
Отец встал на колени и запустил руку под голову зверя. Сильным движением он извлек и показал, чтобы все видели, отломанный отросток рога, мокрый от крови.

Волчица символизирует самого Эддарда. Волчата - детей. Все достаточно прямо. Тогда и рог, застрявший под челюстью - тоже очень прямое указание на то, как погибнет Нед спустя много глав. Но можно ли считать, что представшая картина указывает и на более ранние события? Я думаю, да, можно. Если Нед много лет жил и мучился из-за лжи, то в каком-то смысле "рог впился ему под челюсть" уже много лет назад. Он и страдал от боли, и не мог открыть правду. И все это из-за оленя-Роберта.

Внезапное молчание вдруг окутало отряд. Люди в смятении глядели на рог, никто не осмеливался заговорить. Даже Бран ощутил их страх, хотя не мог понять его причины.
Отец отбросил рог в сторону и вытер руки.
– Удивительно, что она протянула достаточно долго и успела ощениться, – сказал он мрачным голосом, разрывая молчание.
– Необязательно, – ответил Джори. – Говорят… словом, сука могла умереть раньше, чем появились щенки.

Если рассматривать именно версию выше, то и тут все выглядит более чем последовательно. Нед "протянул" 15 лет после Восстания и успел обзавестись 5ю детьми. Но из глав самого Эддарда складывается ощущение, что все эти 15 лет он толком не жил. Его постоянно что-то мучило, будто он бесконечно переживал события прошлого.

– Рожденные от мертвой, – заметил другой мужчина. – Счастья не будет.
– Не важно, – сказал Халлен. – Их все равно ждет смерть.

Опять же интересно. Такой явный намек. 6 волков - часть 6 людей. Робб и его волк погибли. С потерей Леди Санса переродилась и потеряла свою связь с семьей. Ждет ли всех Старчат смерть реальная или духовная?

Бран испустил крик досады.
– Тогда чем скорее, тем лучше, – согласился Теон Грейджой, доставая меч. – Давай эту тварь сюда, Бран.
Кроха прижалась к нему, словно могла услышать и понять слова.
Нет! – отчаянно выкрикнул Бран. – Он мой.

Прямой намек, что Теон в будущем будет угрожать и самому Брану, но так его и не убьет?

– Убери-ка меч, Грейджой, – сказал Робб, и в голосе его прозвучала отцовская повелительная нотка, напомнив о том, что когда-нибудь и он станет властным лордом. – Надо сохранить этих щенков.
– Этого нельзя делать, мальчик, – отвечал Харвин, сын Халлена.
– Милосердие велит убить их, – добавил Халлен.
В поисках поддержки Бран повернулся к лорду-отцу, но получил в ответ лишь хмурый, озабоченный взгляд.
– Халлен говорит правду, сын. Лучше быстрая смерть, чем медленная от холода и голода.
Нет! – Бран ощутил, как слезы наполняют глаза, и отвернулся. Он не хотел плакать перед отцом.
Робб упрямо сопротивлялся.
– Рыжая сука сира Родрика ощенилась на прошлой неделе, – сказал он. – Помет невелик, в живых осталось лишь два щенка. У нее хватит молока.
– Она разорвет их на части, когда они попытаются сосать.
– Лорд Старк, – проговорил Джон, обращаясь к отцу с непривычной официальностью. Бран поглядел на него с отчаянной надеждой. – Всего щенков пять. Трое кобельков, две суки.
– Ну и что из этого, Джон?
– У вас пятеро законных детей, – сказал Джон. – Трое сыновей, две дочери. Лютоволк – герб вашего дома. Эти щенки предназначены вашим детям, милорд.
Бран заметил, как лицо отца переменилось, все вокруг обменялись взглядами. В этот миг он любил Джона всем сердцем. Даже в свои семь лет Бран понял, на что пошел его брат. Счет сошелся лишь потому, что Джон исключил себя. Оставив девочек и даже маленького Рикона, но не посчитав себя самого – бастарда, носящего фамилию Сноу. Закон северных земель предписывает называться так любому несчастному, которому не выпала удача родиться с собственным именем.
Отец это прекрасно понял.
– Разве ты не хотел бы взять щенка и себе, Джон? – спросил он негромко.
– Отец, лютоволк украшает знамена Старков, – сказал Джон, – а я не Старк.
Лорд-отец задумчиво посмотрел на Джона. Робб торопливо попытался заполнить напряженное молчание.
– Я сам выкормлю щенка, – пообещал он. – Обмакну полотенце в теплое молоко и дам ему пососать.
– Я тоже! – отозвался Бран.
Лорд Старк внимательно поглядел на своих сыновей.
– Легко сказать, труднее сделать. Я не хочу, чтобы вы тратили время своих слуг на пустяки. Если вам нужны щенки, кормите их сами. Понятно?
Бран ретиво закивал. Щенок пошевелился в его руке, лизнул в лицо теплым языком.
– Вы должны и воспитать их, – сказал отец. – Только самостоятельно. Псарь не подойдет к этим чудовищам, я это обещаю. И пусть боги помогут вам, если вы забросите их, озлобите и плохо обучите. Лютоволк – не собака, молящая о подачке, его нельзя будет отбросить пинком. Он способен запросто отхватить человеку руку, как пес перегрызает крысу. Вы уверены, что хотите этого?
– Да, отец, – отвечал Бран.
– Да, – согласился Робб.
– Невзирая на все ваши старания, щенки могут умереть.
– Они не умрут, – обещал Робб. – Мы не допустим этого.
– Пусть тогда живут. Джори, Десмонд, заберите остальных щенков. Пора возвращаться в Винтерфелл.
Только когда все поднялись в седло и взяли с места, Бран позволил себе ощутить сладкий вкус победы. К тому времени его щенок уже устроился под кожаной одеждой, в тепле и безопасности. Бран все думал о том, как назвать его. На половине моста Джон внезапно остановился.
– Что такое, Джон? – спросил лорд-отец.
– Вы не слышите?
Бран слышал голос ветра в ветвях, стук копыт по доскам железного дерева, скулеж голодного щенка, но Джон внимал чему-то другому.
– Там, – сказал Джон. Развернув коня, он направился галопом через мост.
Все видели, как он спешился, наклонился над мертвой волчицей. И мгновение спустя направился назад улыбаясь.
– Наверное, отполз в сторону от остальных, – проговорил Джон.
Или его прогнали, – сказал отец, глядя на последнего щенка, белого в отличие от серых сестер и братьев. Глаза его были красны, как кровь того оборванца, что умер этим утром. Бран удивился тому, что именно этот щенок уже открыл глаза, когда все остальные еще оставались слепыми.

С одной стороны, это явный намек, что Джон не совсем Старк и у него не такая связь с Недом, как все думают, раз волчонок оказался в стороне от мертвой волчицы. С другой, тут прослеживается и то, что Джон вскоре окажется отделен от остальной семьи и будет вынужден повзрослеть раньше даже Робба, вступившего в войну.

– Альбинос, – с сухим удивлением сказал Теон Грейджой. – Этот умрет даже быстрее, чем все остальные.
Джон Сноу одарил воспитанника своего отца долгим холодным взглядом.
– Едва ли, Грейджой, – возразил он. – Этот принадлежит мне.

Как по мне, так тут прямой намек, что как раз Джон не просто переживет задозор, но в принципе переживет других Старчат.

+5

5

Каждый раз, когда я перечитываю книги, меня тянет посчитать птиц в романах. Птиц настоящих и птиц условных, вроде пташек. Почему Варис зовет своих соглядатаев пташками? Из-за воронов, переносящих вести? Да, логично. Но через этот авторских ход интересно в целом взглянуть на образ человека, который собирает слухи. Если опустить детали, можно сказать, что Варис мало чем отличается от ТВ, который видит 1000 и одним глазом.
Есть ли в моментах с Варисом что-то интересное, что можно применить и к ТВ?

– Итак, меня обнаружил королевский паук?
Мизинец поморщился.
– Не надо так называть его. Он очень чувствителен – должно быть, потому, что евнух. В этом городе не случается ничего такого, о чем не знал бы Варис. А часто он заранее знает о том, что случится. У него повсюду есть доносчики. Птички – так он зовет их. Одна из его птичек услыхала о твоем прибытии. К счастью, Варис сначала пришел ко мне.
– Почему к тебе?

В целом вся эта часть и все последовавшие события указывают на то, что Варис никогда не был ни к кому добр. И правда, почему именно к Мизинцу он отправился? Не из большой же любви к нему. Паук просто плел паутину. Но интересно то, что в тексте подчеркивается, что Варис иногда знает заранее о каких-то событиях. Можно решить, что он просчитывает поведение людей и имело этим пользуется. Да, скорее всего так и есть. Он не древовидец, не может наблюдать за событиями через сны. Но мне этот фрагмент интересен с той точки зрения, что его можно применить и к ТВ, если проследить в книгах моменты появления птиц в разных сценах. Если начать искать такие моменты, то выходит, что ТВ все время за всеми наблюдает и видит многие события, которым, вроде как, не было свидетелей.

На Брана это не произвело впечатления. Он видел много вороньих гнезд на вершине разрушенной башни, куда, кроме него, не поднимался никто, а иногда наполнял свои карманы зерном, так что воро́ны клевали у него прямо из рук. И никто из них ни разу не обнаружил никакого желания выклевать у него хотя бы один глаз.

и там же

А в основном его вообще не замечали. Люди никогда не смотрят вверх. Он любил крыши еще и по этой причине. Там, наверху, он становился как бы невидимым.
Ему нравилось и просто перебираться с камня на камень, впиваясь пальцами рук и ног в узкие щели. Он всегда снимал ботинки и лез вверх босым. И тогда ему казалось, что у него четыре руки вместо двух. Бран любил глубокую приятную боль, которая потом ощущалась в мышцах. Он любил сам воздух наверху – сладкий и холодный, как зимний персик. Любил птиц: воро́н в разрушенной башне, крохотных воробьев, гнездившихся в трещинах между камнями, древнюю сову, которая спала в пыльной расщелине на вершине старого арсенала. Бран знал их всех.

Лес дал ответ: шелестели листья, в ледяном ложе бежал ручей, вдалеке кричала снежная сова.
Иные не издают звуков.
Уилл заметил движение уголком глаза. Бледные силуэты появились в лесу. Повернув голову, он увидел белую тень, скользнувшую во тьме. Тень исчезла. Ветки легко шевелились под ветром, скребли друг друга деревянными пальцами. Уилл открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но слова как будто замерзли в его горле. Возможно, он ошибся, и это всего лишь птица или отражение, брошенное на снег прихотью лунного света. В конце концов, что он видел?

– Не знаю, как насчет богов, ваша светлость… но вот еще что я увидел, когда въехал в тот день в тронный зал, – проговорил Нед. – Эйрис лежал на полу, утонув в собственной крови, черепа драконов глядели вниз со стен. Люди Ланнистеров были повсюду. И Джейме в белом плаще Королевской гвардии поверх золоченой брони. Я до сих пор вижу его. Даже меч сверкал позолотой. Он сидел на Железном троне, высоко над рыцарями, в своем львином шлеме, и надувался от гордости.
– Это известно, – заметил король.
– Я все еще был на коне. И в безмолвии проехал через весь зал между долгими рядами драконьих черепов. Казалось, что они наблюдают за мной. Я остановился перед троном и поглядел на Джейме. Обагренный кровью короля золотой меч лежал на его коленях. Мои люди наполняли зал позади меня, люди Ланнистера отступали. Я не проронил ни слова, только глядел на него, сидящего на престоле. И ждал. Наконец Джейме расхохотался и встал. А потом снял свой шлем и сказал мне: «Не бойся, Старк. Я просто грел кресло для нашего друга Роберта. Увы, не слишком-то удобное сиденье».
Король откинул назад голову и захохотал. Смех его вспугнул ворон из высокой бурой травы. Отчаянно захлопав крыльями, птицы взмыли в воздух.

Джиор Мормонт, лорд-командующий Ночного Дозора, ворчливый старик с огромной лысиной во всю голову и клокастой седой бородой, сидел, держа ворона на руке и скармливая ему зернышки.
– Мне говорили, что ты умеешь читать.
Он стряхнул птицу, отлетевшую к окну; хлопая крыльями, ворон опустился на подоконник, наблюдая за Мормонтом, извлекшим свиток бумаги и передавшим его Джону.
– Зерно, – пробормотала птица хриплым голосом. – Зерно, зерно.

Я послал Бенджена Старка отыскать сына Джона Ройса, потерявшегося во время первой разведки. Мальчишка Ройс был зелен, как летняя трава, но он настоял на том, что будет командовать отрядом, утверждая, что как рыцарь обязан это сделать. Мне не хотелось оскорбить его лорда-отца, поэтому я сдался. Я дал ему двоих спутников, которых я считал не хуже других дозорных. Тем большим дураком я оказался.
– Дураком, – согласился ворон. Тирион поглядел вверх. Птица уставилась на него бусинками черных глаз и взъерошила крылья. – Дураком, – повторила она снова. Вне сомнения, старый Мормонт не поймет, если он придушит птицу. Жаль.
Лорд-командующий не замечал надоедливой птицы.

– Принимаю пари, сир Аллисер, – отвечал Джон. – Мне бы хотелось видеть, как Призрак жонглирует. – Джон услыхал, как Гренн затаил дыхание. Все замолчали.
И тут Тирион Ланнистер заржал. К нему присоединились трое черных братьев, сидевших за соседним столом. Смех побежал по скамейкам, захихикали даже повара. На балках шевельнулись птицы, наконец даже Гренн улыбнулся.
Аллисер так и не отвел глаза от Джона. Когда смех обежал весь зал, лицо его потемнело и рука сжалась в кулак.
– А вот это была самая прискорбная ваша ошибка, лорд Сноу, – бросил он, словно врагу, самым едким голосом.

Всякий раз, когда в тексте упоминаются птицы, они остаются незамеченными (кроме ворона Мормонта). Как Бран, которому нравилось быть незаметным и наблюдать за другими. Но присутствие птиц не случайно. Они упоминаются не для дополнительного объема буковок в романах, а могут служить зацепками к тем или иным событиям, объясняя как уже случившиеся события, так и те, которые еще не произошли в книгах.

Я думаю, что именно птицы и окажутся ключом к очень многих моментов.

– Итак, вы вполне уверены в том, что Джон Аррен умер от внезапной хвори?
– Да, – ответил Пицель серьезным голосом. – Что же еще могло явиться причиной этой смерти, как не болезнь, мой добрый лорд?
Яд, – негромко предположил Нед.
Сонные глаза Пицеля разом открылись. Древний мэйстер неуютно поежился на своем месте.
– Тревожная мысль. У нас не Вольные города, где подобные преступления нередки. Великий мэйстер Эйтельмур писал, что все люди несут убийство в своих сердцах, но если и так, отравитель хуже всякого презрения. – Он помолчал мгновение, погрузившись в думу. – Ваше предположение вполне допустимо, милорд, и все же, я полагаю, это маловероятно. Распознать яды может каждый деревенский мэйстер, а лорд Аррен не обнаруживал признаков отравления. Кроме того, десницу любили все. Что за чудовище в человеческом обличье осмелилось бы отравить столь благородного лорда?
Я слыхал, считается, что яд – это оружие женщины.
Пицель задумчиво погладил бороду.
– Так говорят. Женщины, труса… и евнуха. – Он прокашлялся и сплюнул на тростник густой ком мокроты. Вверху в птичнике громко каркнул ворон.

И снова птица. Каждый важный разговор слушает птица (цитаты из первой половины ИП). И это если не считать пересылки писем.

Отредактировано AnnaRina (2020-05-23 15:19:55)

+6

6

И из второй части ИП

Как долго пришлось ему ожидать в тишине богорощи, Нед не мог бы сказать. Среди деревьев властвовал покой. Толстые стены гасили шум замка. Нед слышал пение птиц, стрекот сверчков, шелест листьев под мягким ветром. Сердце-деревом был здесь дуб, безликий и бурый, но Нед Старк тем не менее ощущал присутствие своих богов. Даже нога его болела не так сильно.
…Она явилась к нему на закате, когда облака над стенами и башнями побагровели. Она пришла одна, как он и просил ее.

Потом, уже потом, когда Джона отправили в келью, где он ночевал, Мормонт явился проведать его с вороном на плече.
– Я же просил тебя не делать никаких глупостей, парень, – сказал Старый Медведь.
– Парень, – отозвалась птица.

«Этого не может быть, – сказал себе Джон. – Я в башне лорда-командующего, которая охраняется днем и ночью, такого просто не может случиться. Это сон. Мне снится кошмар».
Призрак скользнул мимо него из двери и бросился вверх по ступеням, остановился на мгновение, посмотрел на Джона. Тут и он услышал мягкую поступь по камню, шум поворачивающейся рукоятки. Звуки доносились сверху – из покоев лорда-командующего.
Пусть это и кошмар, но не сон. Меч стражника так и остался в ножнах. Джон пригнулся и вынул оружие. Прикосновение стали к руке приободрило его. Джон направился вверх, Призрак бесшумно топал перед ним. Тени прятались в каждом углу лестницы, Джон осторожно крался вверх, проверяя острием меча каждый подозрительный уголок.
Тут он услышал крик ворона.
– Зерно, – завопила птица Мормонта. – Зерно, зерно, зерно, зерно, зерно, зерно.
Призрак метнулся вперед, Джон помчался следом. Дверь в горницу лорда Мормонта была распахнута. Лютоволк метнулся внутрь. Джон остановился в дверях с клинком в руке, давая своим глазам приспособиться. Тяжелые занавеси прикрыли окна, и в палате было темно, как в чернильнице.
– Кто здесь? – окликнул он.
И тут он заметил врага, тенью, прячущейся в тенях, скользнувшего к внутренней двери, ведущей к опочивальне Мормонта, черный силуэт человека в плаще и капюшоне. Но под капюшоном ледяной синевой горели глаза…
Призрак прыгнул вперед. Человек и волк столкнулись без звука и рычания, покатились, врезались в кресло, повалили заваленный бумагами стол.

Ворон Мормонта летал с криком над его головой

: «Зерно, зерно, зерно, зерно, зерно!» Джон казался себе столь же слепым, как мэйстер Эймон. Держась к стене спиной, он скользнул к окну и рассек занавеси. Лунный свет хлынул в горницу, осветив черные руки, погрузившиеся в белый мех. Раздувшиеся черные пальцы впивались в горло его лютоволка; зверь дергался и огрызался, бил ногами по воздуху, но не мог вырваться на свободу.
У Джона не было времени на испуг.

Пламя, затрепетав, едва не погасло.
– Жги, – каркнул ворон. – Жги, жги, жги!

Я хочу научиться магии, – сказал ему Бран. – Ворона обещала, что я смогу летать.

Далекие дозорные наблюдали со сложенных из битого камня башен за всадниками, спускавшимися из предгорий. Тирион успел заметить, как взлетел ворон. Там, где горная дорога изгибалась между двумя скалистыми выступами, располагалось первое укрепление. Дорогу перекрывал невысокий земляной вал высотой фута четыре, и дюжина арбалетчиков расположилась на высотке. Остановив своих спутников вдалеке, Тирион один подъехал к валу.
– Кто здесь главный? – крикнул он.
Капитан явился мгновенно и еще быстрее предоставил им свиту, узнав сына своего господина. Они отправились дальше – мимо сожженных полей и обгоревших крепостей, к Речным землям у Зеленого Зубца. Тирион еще не заметил трупов, однако в воздухе полно было воронов и ворон-падальщиков. Сражение состоялось здесь недавно.

– Знает он, – буркнул Мормонт. – Как это получается, что все вокруг всё знают? – Он, похоже, не рассчитывал на ответ. – Кажется, что их было только двое… этих созданий. Кем бы они ни были, я не назову их людьми. И поблагодари богов. Было бы больше и… об этом лучше не думать. Но они еще придут. Я ощущаю это своими старыми костями. Мэйстер Эймон согласен со мной. Задувают холодные ветры, лето кончается; грядет зима, какой еще не видел мир.
«Зима близко». Девиз Старков еще никогда не казался Джону настолько мрачным и зловещим.
– Милорд, – неуверенно сказал он, – говорят, прошлой ночью прилетела птица.
– Да. Ну и что?
Я надеялся получить какие-либо известия об отце.
Отце, – передразнил его старый ворон и, склонив голову, переступил по плечам Мормонта. – Отце.
Лорд-командующий протянул руку, чтобы прищемить ему клюв, но ворон дернул головой, взмахнул крыльями и, перелетев через палату, сел над окном.
– Горе и шум, – проворчал Мормонт. – Ничего другого от этих воронов не услышишь. И зачем я связался с этой назойливой птицей… неужели ты думаешь, что я не послал бы за тобой, получив вести о лорде Эддарде? Пусть ты бастард, но все равно от его крови. В письме шла речь о сире Барристане Селми. Его, выходит, выгнали из Королевской гвардии, а на его место взяли этого черного пса Клигейна, и теперь Селми разыскивают за измену. Эти дураки послали за ним стражников, но он убил двоих и бежал. – Мормонт фыркнул, не скрывая своего мнения о людях, выславших золотые плащи против столь прославленного рыцаря, как Барристан Отважный. – По лесу бродят белые тени, мертвецы врываются в наши покои, а тут еще мальчишка уселся на Железный трон, – недовольно проговорил он.
Ворон пронзительно расхохотался:
– Мальчишка, мальчишка, мальчишка, мальчишка.

– Хорошо. – Лорд Мормонт положил на стол между ними большой меч в черных металлических ножнах, окованных серебром. – Вот. Значит, сумеешь поднять его.
Ворон слетел вниз, опустился на стол и направился к мечу, с любопытством наклонив набок голову. Джон медлил, не понимая, что это значит.
– Милорд?
– Огонь расплавил серебряное яблоко, сжег поперечину и рукоять… что ж, сухая кожа, старое дерево, чего еще ожидать. Клинок… лишь огонь в сотню раз более жаркий смог бы причинить вред этой стали. – Мормонт подвинул ножны по грубым дубовым доскам. – Остальное я приказал сделать заново. Возьми.
Возьми, – отозвался ворон. – Возьми, возьми.

– Избавь меня от всяких «но», парень, – перебил его лорд Мормонт. – Я бы не сидел здесь, если бы не ты со своим зверем. Ты дрался отчаянно, более того – быстро соображал. Огонь! Проклятье, нам следовало бы знать! Нам следовало бы помнить. Долгая ночь уже приходила. Конечно, восемь тысяч лет – приличный срок, но… но если Ночной Дозор не будет помнить, то кто будет?
Кто, – подтвердил разговорчивый ворон. – Кто…
В ту ночь боги воистину услышали молитву Джона.

– Речь идет не о чести ваших домов, – сказала она. – А о том, чтобы мой сын остался живым и невредимым.
«Если дойдет до этого, – подумала она, – хватит ли ему тридцати человек? Хватит ли ему шести тысяч?»
Вдалеке слабо крикнула птица, высокая пронзительная трель казалась ледяной рукой, прикоснувшейся к шее Кэтлин. Ей ответила вторая, третья, четвертая. Голоса эти были памятны ей по Винтерфеллу. Снежные сорокопуты, иногда их можно увидеть в середине зимы, когда богороща бела и тиха. Птицы севера.
«Они идут», – подумала Кэтлин.
– Идут, миледи, – шепнул Хал Моллен. Он всегда любил подчеркнуть очевидное. – Да помогут нам боги!

Лорд-отец учил ее никогда не красть, но становилось все труднее вспоминать почему. Если в ближайшее время она не выберется из города, ей придется испытать судьбу с золотыми плащами. Арья не испытывала сильного голода с тех пор, как научилась сбивать птиц деревянным мечом, но опасалась, что от такого количества голубятины ей станет плохо. Парочку птиц она съела сырыми, ну а потом обнаружила Блошиный конец.

Мэйстер Эймон находился в птичнике и кормил воронов. С ним был Клидас с ведерком нарезанного мяса, они неторопливо переходили от клетки к клетке.
– Сэм сказал, что вы хотели видеть меня?
Мэйстер кивнул:
– Действительно. Клидас, передай Джону ведерко, быть может, он будет настолько добр, что поможет мне.
Горбатый брат с воспаленными глазами передал Джону ведерко и заторопился вниз по лестнице.
– Бросай мясо в клетки, – велел Эймон. – Птицы сделают все остальное.
Джон переложил ведерко в правую руку, запустив левую в окровавленное содержимое. Во́роны, шумно перекрикиваясь, жались к решетке, ударяя по металлу черными как ночь крыльями и клювами. Мясо порезали на куски толщиной в палец. Наполнив кулак, он бросил красную плоть в клетки, и ссоры сделались жарче. Полетели перья, когда две крупные птицы схватились из-за куска. Джон торопливо набрал вторую горсть и швырнул мясо в клетку.
– А ворон лорда Мормонта любит фрукты и зерно.
– Редкая птица, – сказал ему мэйстер. – Вообще-то во́роны едят зерно, но предпочитают мясо. Оно придает им силу, к тому же птицам приятен вкус крови. В этом они похожи на людей… и подобно людям, вороны не похожи друг на друга…
Джону нечего было ответить. Он разбрасывал мясо, гадая, зачем его вызвали. Старик скажет все сам, когда сочтет нужным. Мэйстер Эймон не из тех, кого можно торопить.
– Голубей и горлиц тоже можно было бы приучить носить письма, – продолжил мэйстер. – Но во́рон сильнее. Крупная, отважная и умная птица способна отбиться от ястребов… Но во́роны черны пером и едят мертвечину, а посему набожные люди питают к ним отвращение. Бэйлор Благословенный попытался заменить во́ронов голубями, ты слыхал об этом? – Мэйстер обратил свои бельма к Джону и улыбнулся: – Ночной Дозор предпочитает воронов.
Пальцы Джона опустились в ведерко, вся ладонь до запястья была в крови.
– Дайвен утверждает, что одичалые зовут нас воро́нами, – сказал он неуверенным голосом.
– Ворона – бедная родственница во́рона. Птицы эти – как нищие в черном, ненавистные и непонятные.
Джону самому хотелось бы понять, о чем говорит Эймон и почему. Какое ему дело до воронов и голубей? Если старик хочет что-то сказать ему, почему нельзя это сделать просто и прямо?
– Джон, ты никогда не думал, почему братья Ночного Дозора не вправе заводить жен и детей? – спросил мэйстер Эймон.
Джон пожал плечами.
– Нет, – ответил он, разбрасывая мясо. Пальцы его левой руки стали липкими от крови, правую пронизывала пульсирующая боль от тяжести ведра.
– Это для того, чтобы они не могли любить, – ответил старик. – Потому что любовь способна погубить честь, убить чувство долга.
На взгляд Джона, в этих словах не было правды, однако он промолчал. Мэйстеру перевалило за сотню лет, он – один из старших офицеров в Ночном Дозоре, и не его дело противоречить старику.
Тот как будто бы ощутил сомнения юноши.
Скажи мне, Джон, если случится такое, что твоему лорду-отцу придется выбирать между честью и теми, кого он любит, что предпочтет лорд Эддард?
Джон медлил. Он хотел было сказать, что лорд Эддард никогда не обесчестит себя даже ради любви, но тихий лукавый голос шептал: «Он родил бастарда, какая же в этом честь? Потом, твоя мать, как насчет его долга перед ней, почему он так никогда и не назвал тебе ее имя?»
Он сделает то, что сочтет справедливым, – сказал Джон… звонко, чтобы скрыть колебания. – Не считаясь ни с чем.

Дети Леса… существуют только во снах. Теперь. Их нет, они умерли. Хватит, довольно! Теперь повязку. Сперва подкладку, потом обмотай и натяни посильнее, будет течь кровь.
– Старая Нэн говорит, что Дети Леса знали песни деревьев, умели летать как птицы, плавать как рыбы и говорить с животными, – сказал Бран. – Она сказала, что их музыка была настолько прекрасной, что, лишь услышав ее, люди плакали, точно дети.
И всего этого они добивались волшебством, – сказал рассеянно мэйстер Лювин. – Жаль, что их здесь нет.

Некоторые из воронов все еще клевали, длинные тонкие полоски мяса свисали из клювов. Остальные наблюдали за ними. Джон ощущал на себе тяжесть этих крошечных черных глаз.
– И теперь настал мой день… вы это хотите сказать?

Грезы… Бран вспомнил самую последнюю.
Прошлой ночью мне вновь приснилась та ворона… Трехглазая. Она влетела в мою опочивальню и велела идти вместе с ней. Я послушался. Мы спустились в крипту. Там был отец, и мы поговорили. Он был печален.
– Почему же? – спросил мэйстер, глядя через трубу.
По-моему, грусть его имела какое-то отношение к Джону. – Сон встревожил Брана сильнее любого другого вороньего сна. – Ходор не хочет нести меня в крипту.
Мэйстер слушал его вполуха. Бран видел это. Лювин оторвал глаз от трубки и моргнул.
– Что Ходор не хочет?..
– Спускаться со мной в крипту. Проснувшись, я приказал отнести меня вниз, чтобы посмотреть, действительно ли отец находится там. Сперва он не понял, чего я хочу. Но когда я привел его на лестницу, показал, куда идти и куда поворачивать, он не захотел спускаться вниз. Просто остановился на верхней ступени и сказал «Ходор» – так, словно боялся темноты. Но у меня был с собой факел. Это так меня разозлило, что я едва не стукнул его по голове, как вечно делает старая Нэн. – Увидев, что мэйстер хмурится, Бран поспешно добавил: – Но я не сделал этого.
– Хорошо. Ходор – человек, а не мул, которого можно колотить.
Во сне я летел вниз вместе с вороной, но я не могу сделать так наяву, – пояснил Бран.

– Вот оно, – прошептал Бран с уверенностью отчаяния. Он знал это с прошлой ночи, он понял, ведь ворона водила его в крипту прощаться. Он знал, но не верил. Он хотел, чтобы прав оказался мэйстер Лювин. «Ворона, – подумал он, – трехглазая ворона…»
Волки смолкли столь же внезапно. Лето отправился к Лохматику и лизнул окровавленную шкуру на шее брата. В окно влетела птица.
Ворон опустился на серый каменный подоконник, раскрыл клюв и каркнул хриплым горестным голосом.

Когда день забрезжил, Джон, как всегда, направился прямо в кухню. Трехпалый Хобб, ничего не говоря, выдал ему завтрак для Старого Медведя. В тот день это были три бурых яйца, сваренных вкрутую, поджаренный хлеб, кусок ветчины и чаша сморщенных слив. Джон направился с пищей в Королевскую башню. Мормонт сидел возле окна, лорд-командующий писал. Ворон расхаживал взад и вперед по его плечам, бормотал:
– Зерно, зерно, зерно.
Когда Джон вошел, птица вскрикнула.
– Оставь еду на столе, – сказал Старый Медведь, поглядев на него. – И налей пива.
Открыв ставни, Джон достал бутыль с пивом, стоявшую снаружи на подоконнике, и налил в рог. Хобб дал ему лимон, еще холодный после Стены. Джон раздавил плод в руке, сок побежал по его пальцам. Мормонт каждый день пил пиво с лимоном и объявлял, что именно это позволило ему сохранить зубы в целости.
Вне сомнения, ты любил своего отца, – сказал Мормонт, когда Джон принес ему рог. – Нас губит именно то, что мы любим. Помнишь, я уже говорил тебе это?

«У меня нет места, – хотел ответить Джон. – Я бастард. У меня нет прав, нет имени, нет матери, нет теперь даже отца». Слова не шли.
– Не знаю.
– А я знаю, – покачал головой лорд-командующий Мормонт. – Задувают холодные ветры, Сноу; за Стеной удлинились тени. Коттер Пайк пишет об огромных стадах лосей, уходящих на юг и на восток, и о мамонтах, появившихся в лесу. Он говорит, что один из его людей видел чудовищные следы в трех лигах от Восточного Дозора. Разведчики из Сумеречной башни обнаруживают заброшенные деревни, а по ночам, утверждает сир Денис, в горах пылают костры, огромные, не гаснущие от заката и до рассвета. Куорин Полурукий взял пленника в глубинах Теснины, и человек этот клянется, что Манс Райдер собирает весь свой люд в какой-то неведомой нам новой тайной твердыне, а зачем – одни боги знают. Неужели ты думаешь, что твой дядя Бенджен оказался единственным разведчиком, которого мы потеряли в прошлом году?
Бен-джен, – каркнул ворон, покачивая головой, кусочки яйца разлетались из клюва. – Бен-джен. Бен-джен.
– Нет, – ответил Джон. Исчезали и другие, их было слишком много.
– И неужели ты думаешь, что война твоего брата будет важнее нашей? – рявкнул старик.
Джон прикусил губу. Ворон захлопал крыльями.
– Война, война, война, война, – пел он.

– Это не так, – сказал Мормонт. – Одни боги могут спасти нас, парень; ты ведь не слеп и не глуп. Когда мертвецы выходят охотиться по ночам, неужели же важно, кто будет сидеть на Железном троне?
– Нет. – Джон даже не думал об этом.
– Твой лорд-отец отослал тебя к нам. Кто знает, почему?
– Почему? Почему? Почему? – отозвался ворон.
– Я знаю только, что в жилах Старков течет кровь первых людей. Первые люди построили Стену; говорят, они и сейчас помнят вещи, забытые остальными. А этот твой зверь… он привел нас к мертвякам и предупредил тебя об убитом на лестнице. Сир Джареми, вне сомнения, назвал бы это случайностью, но сир Джареми мертв, а я нет.
Лорд Мормонт наколол кусочек ветчины на острие кинжала.
– Я думаю, ты должен был оказаться здесь; там, за Стеной, мне потребуетесь и ты, и твой волк.

Если взять и вот так сознательно отследить моменты хотя бы в первой книге, где птицы и вороны в частности упоминаются без привязки конкретно к пересылаемым письмам, то обнаружится интересная закономерность. Эти моменты связаны связаны с людьми, которые не могут быть интересны человеку, ставшему ТВ и дожидающемуся Брана за Стеной. Для этого человека Старки и интриги, в которых те погрязли, не важны. Его не могут волновать будни Джона, смерть Неда. Но все эти люди важны для Брана. Только ему может быть интересно и важно следить, чтобы с Джоном ничего не случилось и чтобы он узнал правду. Только Брану может быть важно приводить к Арье голубей, чтобы сестра не погибла от голода. Только ему должно быть интересно слушать разговоры отца и Пицеля, отца и Серсеи. Именно ему может быть важно отыскать тело дяди Бена. Все эти моменты только больше убеждают, что Бран в еще не изданных книгах станет гораздо сильнее и сможет гораздо больше, чем было показано в сериале. Я все больше и больше уверяюсь в том, что Бран слушал и отслеживал все ключевые моменты истории, следил за всем происходящим.

Для чего? И вот тут же даже не важно он или кто-то другой. Важно лишь то, что кто-то отслеживает путь и это не отслеживание пути самого Брана. Это отслеживание и контроль пути других персонажей, которые должны сыграть гораздо большую роль в войне. И которые важнее для победы. А отслеживающий лишь контролирует и немного направляет, но сам он не является оружием в этой войне.

+4

7

Продолжим-с.

Я продолжаю перечитывать. И все больше убеждаюсь в интересной версии, высказанной леди Аурель.

Если кратко, то:
лютоволки - адские псы мира ПЛиО
Призрак - уж точно
Стена - не просто граница 7К, а граница между миром живых и мертвых
А значит Джон - страж границы между жизнью и смертью

И если смотреть на текст романов с такой точки зрения, легко найти подтверждение данной теории. Мне даже не пришлось далеко идти.

Итак, глава Джона, следующая через одну после главы Брана с его сном и пробуждением.

Эту главу, если бы Мартин вздумал давать главам названия, стоило бы назвать "О жизни и смерти".

Кратко о главе: Джон осваивается на Стене, думает о дяде, общается с Тирионом и получает известие о Бране.

Казалось бы, обычная повествовательная глава. Но интересно то, что именно в главу Джона автор поместил распространение вести о Бране. Да и глава вообще весьма занимательная. С любой стороны. Ее так и хочется брать и цитировать целиком, настолько она занимательная.

Усталость навалилась внезапно, когда он натянул грубую повседневную одежду из черной ткани. Джон сел на скамью, пальцы его возились с застежками плаща. «Как холодно», – подумал он, вспоминая теплые залы Винтерфелла, где горячая вода бежала в стенах, словно кровь в человеческом теле. В Черном замке тепла искать было негде. Стены его были холодны, а люди казались еще холоднее.

Практически сразу идет противопоставление двух разных мест. ВФ - место теплое, место живых, а Стена - место холодное, место мертвое.

Даже дядя забросил его в этом холодном месте на краю света.

До Стены еще было много миль… Бледно-синяя полоса на севере уходила на восток и запад; могучая и ровная. «Это край света», – будто бы говорила она.

Дважды за одну главу Стену именуют краем света, что опять же весьма интересно. Если учесть, что Мартин пишет средневековое фэнтези, то в данном случае край света имеет значение, схожее с тем, которое вкладывали в эти слова люди средневековья, верившие в плоскую землю. Край света - конец всего живого. За краем находится неизвестное и, само собой, недостижимое. Человек не может попасть за край света. Как и живой человек не может войти в мир мертвых.

И тем интереснее, что вся глава Джона переполнена темой жизни и смерти.

Для начала к Джону приходит его первое видение.

Джон вспомнил все, что говорил ему на Королевском тракте Тирион Ланнистер, и вдруг представил ярко, словно наяву, Бена Старка мертвым в алом пятне на снегу.

Казалось бы, что такого? Но! Если внимательно изучить все главы до главы Брана о пробуждении, обнаруживаешь, что до этого Старчата и Джон не видели волчьих снов, герои не испытывали предчувствий, к ним не приходили видения. Бран, побывав на границе жизни и смерти, словно открыл и им дорогу на ту сторону. И первым это сказалось на Джоне, ведь он ближе всего к границе.

Видение можно было бы посчитать случайным, но еще дважды за главу Джон думает о дяде.

Второй раз, когда испытывает вину

Джон вспомнил видение, представившееся ему при расставании, когда он разозлился на дядю - Бенджена Старка, распростертого на снегу, - и быстро отвернулся.

И после, при упоминании письма

На миг Джон слишком испугался, чтобы пошевельнуться. Зачем лорду-командующему видеть его? "Наверное, что-то узнали о Бенджене, - подумал он в отчаянии. - Он погиб, видение исполнилось".

Три раза за главу (не такую уж большую) внимание акцентируется на смерти Бена Старка. И даже в своих мыслях Джон не спрашивает, не предполагает смерть, а именно в отчаянии ее констатирует.

Но на этом тема жизни и смерти не заканчивается, ведь именно в этой главе за много страниц до события и за много томов до Мел предсказана гибель самого Джона. И фрагмент, где его смерть упомянута, весьма интересен.

– Да, здесь холодно, сурово и неприятно, это Стена, и такие люди ходят по ней. Ничуть непохожие на те сказки, которыми потчевала тебя нянька? Так что можешь насрать на эти сказки и на свою няню. Такая здесь жизнь, и тебе предстоит такая же судьба, как и всем остальным.
Жизнь, – с горечью повторил Джон. Оружейник мог говорить о жизни. Он знал ее. Нойе надел черное [...]. Донал пережил все, чего не суждено испытать Джону, и уже в зрелом возрасте, на четвертом десятке, получил скользящий удар топора. Рана загнила так, что пришлось отнять всю руку. Только тогда изуродованный Донал Нойе отправился на Стену, где его жизнь, можно считать, закончилась.
– Да, жизнь, – отвечал Нойе. – А длинная или короткая – это зависит от тебя, Сноу. Судя по пути, на который ты вступил, однажды ночью один из братьев перережет тебе горло.

Вот и сейчас, выйдя из арсенала, Джон ощутил тот же трепет, как и в тот день на Королевском тракте, когда он впервые увидел Стену. Такова уж она. Иногда он забывал о ней, как забывают о небе или земле под ногами, но бывали мгновения, когда, казалось, ничего, кроме Стены, на свете не существует. Она была старше Семи Королевств. И когда Джон поднимал голову к ее гребню, голова его шла кругом. Он буквально чувствовал всю тяжесть давящего на него льда, словно бы Стена готова была разрушиться, а с ее падением мог рухнуть весь мир.
Гадаешь, что там за ней? – послышался знакомый голос.
Джон оглянулся.
– Ланнистер. Я не видел… то есть я думал, что я здесь один.
Закутанный в меха, Тирион Ланнистер казался настоящим медвежонком.
– Говорят, что полезно заставать людей врасплох. Никогда не знаешь, что можно тогда узнать.
– От меня ничего не узнаешь, – усмехнулся Джон. Он нечасто встречал карлика после окончания путешествия. Тириона Ланнистера, брата королевы, принимали в Ночном Дозоре, как почетного гостя. Лорд-командующий выделил ему комнаты в Королевской башне, носившей это имя, несмотря на то что ни один король не посещал ее целый век. Ланнистер обедал за собственным столом Мормонта, все свои дни проводил, разъезжая по Стене, а ночами играл в кости и карты и пил вместе с сиром Аллисером, Боуэном Маршем и другими высшими офицерами.
– О, я учусь всему, где бы ни оказался. – Человечек указал на Стену узловатой черной палкой. – Как там я говорил… интересно получается, когда один человек строит стену, другому немедленно нужно узнать, что находится на другой стороне. – Он наклонил голову набок и поглядел на Джона разноцветными глазами. – А ты хочешь узнать, что находится на другой стороне, так ведь?
Ничего особенного, – проговорил Джон. Он мечтал уехать с Бендженом Старком на разведку, погрузиться в тайны Про́клятого леса, хотел сразиться с дикарями Манса Райдера, охранять страну от Иных, но о том, чего он хотел, лучше было не говорить. – Разведчики рассказывают, что там только леса, горы и замерзшие озера, много снега и льда.
– А еще там водятся грамкины и снарки, – проговорил Тирион. – Не следует забывать про них, лорд Сноу, иначе зачем же выстроили такую большую штуковину.

Если Стена - метафорическая граница жизни и смерти, то вместо Стены в текст можно подставить "по ту сторону жизни" и получится весьма интересный разговор на реальной границе между жизнью и смертью. И вопрос выйдет интересный, опять же отсылающий к финальным главам 5го тома.

Ух! Уже самого факта упоминания края света и двух смертей достаточно, но на этом Дед не заканчивает. Именно в эту главу вставляя известие о пробуждении Брана.

– Он проснулся, – сказал он. – Боги вернули его назад.
– Калеку, – отвечал Мормонт. – Мне очень жаль, парень, дочитай до конца.
Он поглядел на слова, но они ничего не значили. Ничего более не значили, раз Бран остается в живых.
Мой брат будет жить, – сказал он Мормонту.
Лорд-командующий покачал головой, набрал целый кулек зерна и свистнул. Ворон перелетел на его плечо с криком:
Жить, жить.
Джон побежал вниз по лестнице с улыбкой на губах и письмом Робба в руках.
– Мой брат будет жить, – сообщил он стражам. Они обменялись взглядами. Он вбежал в общий зал, где Тирион Ланнистер доканчивал трапезу. Он подхватил карлика под мышки, подбросил в воздух и закружил вокруг себя с возгласом: – Бран будет жить! – Ланнистер казался изумленным. Джон опустил его и сунул в руку бумагу. – Вот, читай.

Дед будто специально вставил это сообщение именно в главу Джона, переполненную мыслями о крае света, смерти. И тем значительнее и важнее выглядят слова, выделенные в тексте курсивом. Если уж в такой главе и с такой уверенностью говорится о чьей-то жизни, то упомянутый человек точно не умрет. Тем более, Бран уже побывал за границей и вернулся.

И я, кстати, все больше уверяюсь в ощущении, что (несмотря на разных характер травм) в чем-то путешествие Брана и Джона по границе со смертью и возвращение будут описаны схоже. Вполне возможно, что именно через главу Брана в 6м томе мы узнаем о пробуждении Джона.

+4

8

Продолжаю читать, искать что-то для себя новое или еще раз акцентировать внимание на уже заинтересовавших меня моментах.

И в очередной раз убеждаюсь, что Дед обязательно расскажет о восстании. Причем расскажет, взяв в фокус именно Неда Старка. Совершенно уверена, что он не вложит рассказ в уста кого-то из свидетелей тех событий, вроде Вариса, а покажет через видения Брана. Уж слишком много всего интересного Дед разбрасывает по тексту. Эти горошинки обязательно будут иметь вес, когда дойдет до подробностей восстания. И происхождение Джона станет лишь мелкой деталью в тайнах восстания.

Когда Роберт взошел на трон, Ренли был еще восьмилетним мальчишкой, но теперь он вырос и сделался настолько похожим на брата, что Нед находил сходство смущающим. Всякий раз, как он видел его, Эддарду казалось, что минувших лет как не бывало, и Роберт вновь предстал перед ним сразу после своей победы у Трезубца.
– Вижу, что вы прибыли благополучно, лорд Старк, – проговорил Ренли.
– Как и вы, – отвечал Нед. – Простите, но иногда вы кажетесь мне истинной копией Роберта.

Интересно, не правда ли? Нед Старк не просто видит сходство Ренли с Робертом, его смущает, что Ренли похож на брата сразу после боя на Трезубце. Не просто пятнадцатилетней давности, не просто времен войны, а именно "сразу после своей победы у Трезубца".

Допустим, Нед никак не причастен к произошедшему с Лианной, он ничего не знал о побеге сестры и лишь при встрече испытал боль и горечь. Так почему он мыслит именно так? Почему его смущают воспоминания именно времен Трезубца, где, по идее, он должен был быть вдохновлен победой и еще более верен Роберту, должен был радоваться. Нет, вид Ренли его смущает, словно ему больно вспоминать сам бой на Трезубце. Более всего похоже на поведение человека, который, попав в знакомую обстановку, невольно вспоминает моменты, о которых сожалеет.

Если в этом участвовала королева или же, о боги, сам король… нет, я в это не верю. – И тут же вспомнил холодное утро на поле среди курганов и слова Роберта о том, что он послал бы убийц к последней принцессе из рода Таргариенов. Он вспомнил младенца – сына Рэйгара, его разбитую головенку, и как тогда отвернулся король. Как отвернулся он и в приемном зале Дарри, совсем уж недавно. Он все еще слышал мольбы Сансы, так же и Лианна молила когда-то.
– Вероятнее всего, король не знал, – сказал Мизинец. – Это не впервые. Наш добрый Роберт приучился закрывать глаза на вещи, которые ему не нравятся.

Весьма интересный отрывок. И интересен он тем, что из него можно вывести сразу две противоположные теории.

1. Отрывок подтверждает Л+Р=Д. О чем могла молить Лианна, если Нед мысленно параллелит сестру и дочь? Только о том, чтобы Нед сохранил какую-то жизнь. Жизнь, которую Роберт позволит отнять, отвернувшись, чтобы не видеть вещей, которые ему не нравятся. В таком случае это может быть только ребенок Лии не от Роберта, а от врага Роберта. И упоминание Дени и сына рейгара тут не случайно, не просто к слову.

2. Мне лично кажется, что после вида тел младенцев в тронном зале, после того, как Нед рассорился из-за этого с Робертом, умирающей сестре не пришлось бы молить брата сохранить жизнь. Мне почему-то кажется, что о чем-то молить Лианна могла до всех событий. Молить и уговаривать. Умирающий не молит, исполнить последнюю просьбу - нормальное поведение близкого человека. А вот если еще ничего не случилось, но есть какой-то конфликт, где Неду нужно выбрать сторону - да, тогда мольба вполне вписывается в контекст. Тогда и упоминание Сансы не случайно.
Он может параллелись себя и Лию с ситуацией Арьи-Сансы, думать о выборе, который сделал когда-то и который сделал сейчас. И чем все обернулось много лет назад (а гибель детей Рейгара стала одним из последствий его выбора). И чем все может закончиться сейчас.

+5

9

А я продолжаю.

Похоже, я нашла идеальный для себя формат - по главе за раз. И пока я больше отмечаю интересные моменты, которые вновь и вновь цепляют или начинаю замечать только теперь. Без явных и окончательных выводов.

Сегодня у нас глава Тириона из ИП. Мне не удобно писать номера, так что просто краткое содержание: крабы, Торне, Мормонт, прогулка с Джоном по Стене

Глава весьма и весьма примечательная. В ней есть какой-то скрытый намек, но сложно понять, что же конкретно Мартин припрятал в этой главе Тириона.

Цитировать отдельные места не выйдет, так что... почти целая глава (я лишь убрала за квадратные скобки те моменты, которые, думаю, не так уж и важны):

– А вы и в самом деле уверены, что должны так скоро оставить нас? – поинтересовался лорд-командующий.
– Более чем, лорд Мормонт, – ответил Тирион. – Брат мой Джейме будет гадать, что сталось со мной. Он может решить, что вы убедили меня надеть черное.
– Если бы я только сумел сделать это… – Взяв клешню краба, Мормонт раздавил ее в кулаке. При всем своем возрасте лорд-командующий сохранил медвежью силу. – Вы хитрый человек, Тирион. Такие люди нужны нам на Стене.
Тирион ухмыльнулся.
– Тогда придется собрать карликов со всех Семи Королевств и отправить их к вам, лорд Мормонт. – Оба расхохотались. Высосав мясо из крабьей ноги, Тирион потянулся за следующей. Крабов в бочонке со снегом прислали из Восточного Дозора только сегодня утром, и они были сочными.
За всем столом лишь сир Аллисер Торн сохранил серьезное выражение лица.
– Ланнистер смеется над нами.
– Нет, лишь над вами одним, сир Аллисер, – возразил Тирион. На сей раз в смехе вокруг стола послышалась нервная неуверенность.
Черные глаза Торна с ненавистью смотрели на Тириона.
– У тебя слишком отважный язык для коротышки. А не хочется ли тебе сходить со мной на двор?
– Зачем? – спросил Тирион. – Крабы-то здесь.
Замечание породило новый смех. Сир Аллисер встал, напрягая губы.
– Выйдем-ка, попробуй пошутить там, со сталью в руке.
Тирион показал на свою правую руку.
– А что как не сталь в моей руке, сир Аллисер, хотя вам она может показаться вилкой для крабов. Действительно, удобно для поединка? – Вскочив на кресло, он принялся тыкать в грудь Торна крошечной вилкой.
Смех в башне превратился в рев. Кусочки крабьего мяса вылетали изо рта лорда-командующего, давившегося и задыхавшегося. К сумятице присоединился его ворон, громко выкрикивавший над окном:
Дуэль! Дуэль! Дуэль!
Сир Аллисер Торн вылетел из комнаты подчеркнуто выпрямившись, словно проглотив кинжал.
Мормонт все еще пытался обрести дыхание. Тирион постучал его по спине.
– Победителю достается добыча, – пояснил он. – Я претендую на порцию Торна.
Наконец лорд-командующий пришел в себя.
Вы злой человек, раз так раздразнили сира Аллисера, – укорил он Тириона. Тот уселся и пригубил вина.
– Когда человек рисует на своей груди мишень, он должен рассчитывать, что рано или поздно кто-нибудь выпустит в него стрелу. Отсутствие юмора приводило к смерти и более веселых людей, чем сир Аллисер.
– Ну что вы, – возразил лорд-стюард Боуэн Марш, человек округлый и красный, словно гранат. – Слышали бы вы те шуточные прозвища, которые он дает своим воспитанникам.
Тирион слыхал кое-какие из этих имен.
– Клянусь, у парней тоже найдется на него несколько кличек, – сказал он. – Сколите лед с ваших глаз, мои добрые лорды. Сиру Аллисеру Торну подобает чистить конюшни, а не учить юных воинов.
– В Дозоре нет недостатка в конюхах, – пробормотал лорд Мормонт. – Последнее время нам не присылают других. Шлют только конюхов, воров и насильников. Сир Аллисер принес присягу, он принадлежит к числу немногих, облачившихся в черное одеяние в ту пору, когда я только сделался лордом-командующим. Он отважно сражался у Королевской Гавани.
– Не на той стороне, – сухо заметил сир Джареми Риккер. – Кому знать, как не мне, я стоял на Стене возле него. Тайвин Ланнистер предоставил нам две перспективы на выбор: или надеть черное, или до вечера расстаться с головами. Не хочу вас задеть, Тирион.
– Чем бы это, сир Джареми? Мой отец любил насаживать головы на пики, в особенности если их обладатели чем-либо прогневали его. А заметив среди врагов столь благородное лицо, как у вас, он, вне сомнения, решил украсить им стены города над Королевскими воротами. По-моему, вы смотрелись бы там потрясающим образом.
Благодарю вас, – отвечал сир Джареми с ехидной улыбкой.
Лорд-командующий Мормонт откашлялся.
– Иногда я опасаюсь, что сир Аллисер прав насчет вас, Тирион: вы действительно осмеиваете нас и нашу благородную службу.
Тирион пожал плечами:
– Всякий человек нуждается в том, чтобы над ним иногда посмеялись. Иначе, лорд Мормонт, мы начинаем относиться к себе слишком серьезно. Еще вина, пожалуйста, – он протянул чашу.
Когда Риккер наполнил чашу, Боуэн Марш сказал:
– Для такого небольшого роста у вас, Тирион, жажда великана…
– О, я думаю, лорд Тирион – весьма рослый мужчина, – проговорил мэйстер Эймон, сидевший у дальнего конца стола. Высшие офицеры Ночного Дозора сразу притихли, чтобы услышать слова древнего старца. – По-моему, он истинный великан среди нас, прикованных к краю света.
Тирион скромно ответил:
– Меня называли разными именами, милорд, но такого среди них я еще не слыхал.
– Тем не менее, – проговорил мэйстер Эймон, и его затянутые молочно-белой пленкой глаза обратились к лицу Тириона. – По-моему, я не ошибаюсь.
Впервые в жизни Тирион Ланнистер обнаружил, что ему не хватает слов. Оставалось только, вежливо склонив голову, сказать:
– Вы слишком добрый человек, мэйстер Эймон.
Слепец улыбнулся. Крошечный, морщинистый и безволосый, он настолько съежился под тяжестью прожитого им века, что мэйстерский воротник со звеньями из многих металлов свободно болтался на шее.
– Меня тоже называли многими именами, милорд, – отвечал он. – Но определение «добрый» я слышал нечасто.
На этот раз первым засмеялся Тирион.
Много позже, когда с серьезным занятием – едой – было покончено и все остальные ушли, Мормонт предложил Тириону кресло возле очага и чашу горячего пряного напитка такой крепости, что от него на глаза наворачивались слезы.
– Королевский тракт на севере бывает опасным, – напомнил лорд-командующий.
– У меня есть Джик и Моррек, – отвечал Тирион. – К тому же Йорен вновь едет на юг.
– Йорен всего лишь один человек. Дозор обязан проводить вас до Винтерфелла, – заявил Мормонт тоном, не допускавшим возражений. – Следует взять не менее троих людей.
– Если вы настаиваете, милорд, – сказал Тирион. – Вы можете послать со мной молодого Сноу. Он будет рад увидеть своих братьев.
Мормонт нахмурился сквозь густую седую бороду.
– Сноу? Ах да, бастард Старка. Едва ли я пошлю его. Молодым нужно сперва забыть ту жизнь, которую они оставили: матерей, братьев и все прочее. Путешествие домой лишь растревожит его душу. Я знаю, о чем говорю. Мои собственные кровные родственники… После бесчестья моего сына Медвежьим островом правит моя сестрица Мэйдж. У меня есть племянницы, которых я никогда не видел. – Он сделал глоток. – К тому же Джон Сноу пока еще только мальчишка. А вам потребуются три надежных меча, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности.
– Тронут вашей заботой, лорд Мормонт. – Крепкий напиток наполнял легкостью голову Тириона, но он еще не был настолько пьян, чтобы не понимать: Старый Медведь хочет чего-то добиться от него. – Надеюсь, что смогу отплатить вам за доброту.
– Сможете, – прямо отвечал Мормонт. – Ваша сестра сидит возле короля. Ваш брат – великий рыцарь, а отец – самый могущественный из лордов в Семи Королевствах. Замолвите перед ними слово за нас. Напомните им о нашей нужде. Вы всё видели сами, милорд. Ночной Дозор умирает. Теперь нас меньше тысячи. Шесть сотен здесь и две сотни в Сумеречной башне, еще меньше в Восточном Дозоре, и лишь треть из них может выйти на поле боя. Стена протянулась на сотню лиг. Подумайте об этом; если придут враги, я смогу выставить только трех человек на каждую милю Стены.
Трех с одной третью, – проговорил Тирион зевая.
Мормонт едва слышал его. Старик грел руки перед огнем.
– Я послал Бенджена Старка отыскать сына Джона Ройса, потерявшегося во время первой разведки. Мальчишка Ройс был зелен, как летняя трава, но он настоял на том, что будет командовать отрядом, утверждая, что как рыцарь обязан это сделать. Мне не хотелось оскорбить его лорда-отца, поэтому я сдался. Я дал ему двоих спутников, которых я считал не хуже других дозорных. Тем большим дураком я оказался.
Дураком, – согласился ворон. Тирион поглядел вверх. Птица уставилась на него бусинками черных глаз и взъерошила крылья. – Дураком, – повторила она снова. Вне сомнения, старый Мормонт не поймет, если он придушит птицу. Жаль.
Лорд-командующий не замечал надоедливой птицы.
– Гаред был почти столь же стар, как я, и провел на Стене больше лет, – продолжил он. – Тем не менее вышло, что он нарушил присягу и пустился в бега. Я бы никогда не поверил этому, но лорд Эддард прислал мне его голову из Винтерфелла. Ройс же пропал без вести. Один дезертир и двое пропавших. А теперь добавился еще и Бен Старк. – Мормонт глубоко вздохнул. – Кого мне послать на поиски? Через два года мне исполнится семьдесят. Я стар и уже слишком устал от той тяжести, которую мне приходится нести, но если я опущу свою ношу, кто поднимет ее? Аллисер Торн? Боуэн Марш? Лишь слепец, подобный мэйстеру Эймону, не заметил бы на моем месте, кто они такие. Ночной Дозор превратился в войско, набранное из угрюмых парней и усталых стариков. Не считая тех, кто сидел сегодня за моим столом, у меня найдется не более двадцати человек, знающих грамоту; еще меньше таких, которые умеют думать, планировать и вести вперед. Некогда Дозор проводил лето за стройкой, и каждый лорд-командующий считал своим долгом нарастить Стену. Теперь мы боремся за собственное выживание.
Ощущая предельную откровенность собеседника, Тирион несколько смутился. Лорд-командующий был ему здесь хорошим приятелем. Джиор Мормонт провел на Стене добрую часть своей жизни и, конечно же, хотел верить, что все эти годы имеют какое-нибудь значение.
– Обещаю, король услышит о вашей нужде, – отвечал Тирион самым серьезным образом. – Я переговорю с моим отцом и братом Джейме.
И он это сделает, Тирион Ланнистер всегда держал данное слово. Впрочем, он не стал говорить, что король Роберт просто не станет его слушать, лорд Тайвин спросит, где именно он расстался с рассудком, а Джейме всего лишь расхохочется.
– Вы молоды, Тирион, – проговорил Мормонт. – Сколько зим вы видали?
Он пожал плечами:
– Восемь или девять, не помню.
– И все они были короткими.
– Как скажете, милорд. – Тирион родился в самой середине ужасно жестокой зимы, продлившейся, по словам мэйстеров, целых три года, но первые воспоминания его относились к весне.
– Когда я был мальчишкой, говорили, что длинное лето всегда предвещает долгую зиму. Это лето продлилось девять лет, Тирион, и скоро начнется десятый год, подумайте об этом.
– Когда я был мальчишкой, – ответил Тирион, – моя няня говорила мне, что, если бы люди стали хорошими, боги послали бы миру бесконечное лето. Быть может, мы вели себя лучше, чем нам казалось, и нас наконец ждет Великое лето. – Он ухмыльнулся.
Лорд-командующий не принял шутки.
– Вы достаточно умны, чтобы не верить в эти сказки, милорд. Дни уже стали короче. Ошибки быть не может. Эймон получил письма из Цитадели, согласующиеся с его собственными воспоминаниями. Лето кончается. – Мормонт протянул руку и крепко схватил Тириона за кисть. – Вы должны заставить их понять; я уверяю вас, милорд: тьма наступает. В лесах появились жуткие твари: лютоволки, мамонты и снежные медведи ростом с зубра. Сны открывали мне еще более мрачные тени.
– Сны… – отозвался Тирион, думая о том, что нуждается еще в одной чаше крепкого напитка.
Мормонт не желал слышать едкости в его голосе.
– Рыбаки уже видели Белых Ходоков на берегу возле Восточного Дозора!
На этот раз Тирион не смог сдержаться.
– Рыбаки Ланниспорта нередко видят и мерлингов…
– Денис Маллистер пишет, что горный народ двинулся на юг, они проходят возле Сумеречной башни в количествах больших, чем когда-либо прежде. Они бегут, милорд… но от чего? – Лорд Мормонт подошел к окну, поглядел в ночь. – Мои старые кости, Ланнистер, еще никогда не ощущали такого мороза… Сообщите королю мои слова, умоляю вас! Зима близко, и когда настанет Долгая ночь, лишь Ночной Дозор будет защищать королевство от тьмы, наползающей с севера. Пусть боги помогут всем нам, если мы окажемся неготовыми.
– Пусть сперва боги помогут мне, если я сегодня не высплюсь! Йорен намерен выехать с первым светом.
Устав от разговора, Тирион поднялся на ноги, сонный от выпитого вина.
– Благодарю вас за любезное отношение ко мне, лорд Мормонт.
– Расскажите им, Тирион. Расскажите и заставьте поверить. В лучшей благодарности я не нуждаюсь. – Мормонт свистнул, и ворон слетел к нему, усевшись на плечо. Лорд-командующий усмехнулся и достал для птицы зерен из кармана. Так и оставил их Тирион.
[...]
Внезапно им овладело странное безумие, желание вновь заглянуть за пределы мира. «Последний шанс», – подумал Тирион. Завтра ему предстоит уехать на юг; он не мог представить себе причин, способных вновь привести его в этот замерзший унылый край. [...]
С южной стороны к Стене примыкала деревянная лестница, подвешенная на глубоко вмерзших в лед огромных брусьях. Лестница змеилась из стороны в сторону, прорезая поверхность Стены, словно вспышка молнии. Черные братья заверили Тириона, что она намного прочнее, чем кажется, но ноги карлика слишком ныли, чтобы он мог решиться на самостоятельный подъем. Поэтому он подошел к железной клетке возле колодца, забрался в нее и три раза потянул за веревку. Тириону пришлось дожидаться целую вечность; огороженный прутьями, он припал к ним. Карлик даже успел удивиться причинам, приведшим его сюда. Он было решил забыть свою нечаянную прихоть и отправиться в постель, когда вдруг клетка вздрогнула и поползла вверх. Она двигалась медленно, сначала рывками, потом пошла более гладко. Земля уплывала вниз, клетка раскачивалась, Тирион впился руками в железные прутья. Холодное прикосновение металла он ощущал даже сквозь перчатки. А Моррек уже разжег очаг в его комнате, отметил Тирион с одобрением. В башне лорда-командующего было темно. Похоже, Старый Медведь разжился бо́льшим запасом здравого смысла, чем он. Наконец он поднялся над башней. Черный замок простирался под ним, выгравированный на снегу лунным светом. Сверху было видно, как он суров и пуст; лишенные окон укрепления, осыпающиеся стены, дворы, заваленные ломаным камнем. Вдали мерцали огоньки Кротового городка, крошечной деревни в половине лиги отсюда к югу, у Королевского тракта. Кое-где ярко блестел лунный свет – на воде у подножия ледяных потоков, спускавшихся с горных высот на равнину. Ну а кроме них, Тирион видел лишь продутые ветрами холмы и каменистые поля, кое-где покрытые пятнами снега.
[...]
Здесь было жутко холодно, ветер пытался забраться под его одежду, подобно настырной любовнице.[...]
За дальней стороной механизма послышался негромкий голос:
– Стой! Кто идет?
Тирион остановился.
– Если я буду стоять слишком долго, то примерзну к месту, Джон, – сказал он, пока безмолвно скользнувший к нему белый силуэт обнюхивал его одежду. – Здравствуй, Призрак.
Джон Сноу подошел поближе. Укутанный в многочисленные слои кожи и меха, он казался этой ночью выше и тяжелее, капюшон плаща был надвинут на голову.
– Ланнистер, – проговорил он, разматывая шарф, чтобы открыть рот. – Вот уж не ожидал увидеть вас здесь. – В руках юноша держал тяжелое копье, заканчивающееся железом, оно было выше его роста. У бока в кожаных ножнах висел меч. На груди блестел окованный серебром черный боевой рог.
– Я и не собирался сюда, – признался Тирион, – но вдруг зачем-то пошел. Если я сейчас прикоснусь к Призраку, он отгрызет мне руку?
– Нет, пока я рядом, – пообещал Джон.
Тирион почесал белого волка за ухом. Красные глаза бесстрастно смотрели на него. Зверь уже дорос до его груди. «Еще год, – мрачно подумал Тирион, – и на него придется смотреть снизу вверх».
– Что ты делаешь здесь ночью? – спросил он. – Кроме того, что отмораживаешь свои мужские принадлежности…
– Меня назначили в ночную стражу, – ответил Джон. – Опять. Сир Аллисер любезно распорядился, чтобы командир дозора обращал на меня особое внимание. Должно быть, надеется, что если я прохожу здесь полночи, то усну во время утренних занятий. Пока мне удавалось разочаровывать его.
Тирион ухмыльнулся:
– А Призрак уже научился жонглировать?
– Нет, – Джон улыбнулся, – но Гренн сегодня выстоял против Халдера, и Пип теперь не так уж часто роняет меч.
– Пип?
– Его зовут Пипаром. Невысокий такой, лопоухий. Он увидел, как я работаю с Гренном, и попросил помочь. Торн даже не показал ему, как надо держать меч. – Он повернулся к северу. – Я должен охранять милю Стены. Ты пройдешься со мной?
Если ты не будешь торопиться, – сказал Тирион.
– Командир стражи приказал ходить, чтобы кровь моя не замерзла, но не определил, как быстро я должен это делать.
Они пошли. Призрак белой тенью следовал возле Джона.
– Я уезжаю завтра, – сказал Тирион.
– Знаю. – В голосе Джона звучала странная печаль.
Я намеревался остановиться в Винтерфелле по пути на юг. Если ты хочешь передать туда какую-нибудь весть…
– Передай Роббу, что я намереваюсь вступить в командование Ночным Дозором, чтобы он мог в покое заниматься шитьем с девчонками, и пусть Миккен перекует его меч на подковы для коней.
– Твой брат выше меня, – сказал Тирион с улыбкой. – Отказываюсь передавать такое послание, за которое меня могут убить.
– Рикон спросит, когда я приеду домой. Попытайся объяснить, где я сейчас, если сумеешь. Скажи ему, пусть пользуется всеми моими вещами, пока меня нет, ему это понравится.
«Сегодня люди слишком многого хотят от меня», – подумал Тирион.
– Но ты можешь все изложить в письме.
– Рикон еще не умеет читать. Но Бран… – Он внезапно остановился. – Я не знаю, что написать Брану. Помоги ему, Тирион.
– Какую помощь я могу предоставить? Я не мэйстер и не могу облегчить его боль. Потом, я не знаю таких заклинаний, которые могли бы вернуть ему ноги.
– Ты помог мне, когда я нуждался в твоей помощи, – сказал Джон Сноу.
Я ничего не дал тебе, – улыбнулся Тирион, – кроме слов.
– Тогда дай свои слова и Брану.
– Ты просишь хромого научить калеку плясать, – пошутил Тирион. – Сколь бы искренним ни было старание, результат окажется жутким. И все же я понимаю, что такое братская любовь, лорд Сноу. Я окажу Брану ту небольшую помощь, на которую способен.
– Благодарю вас, милорд Ланнистер. – Джон стянул рукавицу и протянул свою руку. – Друг мой.
Тирион обнаружил, что странным образом тронут этим жестом.
Моя родня в основном бастарды, – сказал он с сухой улыбкой. – Но ты первый, кого я зову другом. – Зубами он стащил перчатку и пожал руку Сноу; плоть прикоснулась к плоти, рука мальчика была сильной и твердой.
Вновь надев свою перчатку, Джон Сноу внезапно повернулся и направился к низкому северному парапету. За ним Стена резко обрывалась, впереди лежали тьма и пустота. Тирион последовал за ним, и бок о бок они остановились возле края мира.
Ночной Дозор не допускал, чтобы лес приближался к северной стороне Стены более чем на полмили. Чащобы железоствола, страж-дерева и дуба, прежде росшие здесь, были вырублены столетия назад, чтобы создать широкий простор, через который ни один враг не смог бы пробраться незамеченным. Тирион слышал, что вдоль всей Стены между тремя крепостями дикий лес медленно возвращается назад. Находились даже серо-зеленые страж-деревья и бледностволые чардрева, которые запускали корни в саму Стену, но благодаря потребности Черного замка в дровах лес удерживали топоры черных братьев. Впрочем, он никогда не отступал далеко. Тирион повсюду видел его; темные деревья вторым бастионом вставали за прогалиной параллельно ледяной Стене. Не многим топорам случалось погулять в том черном лесу, куда не проникал даже лунный свет, неспособный пронзить древние переплетения корня, шипа и ветви. Там, вовне, деревья вырастали высокими, разведчики говорили, что они словно бы таили в себе зло и не любили людей. Нечего удивляться, что Ночной Дозор называет этот лес Про́клятым.
Он стоял здесь перед тьмой, не знавшей огня, под холодным, до костей пронизывающим ветром. Тирион Ланнистер ощутил, что способен поверить в россказни об Иных – о врагах, обитающих в ночи. Собственные шутки о грамкинах и снарках не казались ему теперь настолько уж забавными.
– Где-то там сейчас мой дядя, – тихо сказал в темноту Джон Сноу, опершийся на копье. – В ту первую ночь, когда меня послали сюда, я все мечтал, что дядя Бенджен ночью вернется назад, а я увижу его и затрублю в рог. Но он не вернулся. Ни в эту ночь, ни во все остальные.
– Дай время, вернется, – пообещал Тирион.
Вдали на севере завыл волк. На зов ответил другой, потом третий… Призрак склонил голову набок прислушиваясь.
– Если он не вернется, – решил Джон, – мы с Призраком отправимся искать его. – Он положил руку на голову лютоволка.
– Верю тебе, – сказал Тирион вслух, а про себя подумал: «Но кто тогда отправится искать тебя самого?» Он поежился.

Деду свойственно использовать в тексте "тройки", но именно в этой главе их какое-то колоссальное количество. Огромное число троек на не самый длинный текст и большое число людей, вещей, обстановки и ландшафта по три наименования. Сложно точно понять, какой под этим скрыл смысл Дед, но с его особым отношением к числам тройка здесь не просто так.

Снова упоминается мир с северной стороны Стены: пределы мира, край мира, край света. Эти формулировки опять же наводят мысль, что Дед сознательно подает Застенье как некий мир мертвых.

В этой же главе есть явный намек на то, что Тирион знает о том, что его племянники бастарды. Он фактически напрямую это сообщает Джону Сноу.

Но самое интересное в этой главе не все вышеперечисленное, а противопоставление беседы Тириона с верхушкой Дозора и Мормонтом и диалога с Джоном. При дозорных Тирион больше изображает шута, посмеивается над собственным ростом, высмеивает собравшихся. Пусть он и дает обещание Мормонту, но даже в личной беседе с ним Тирион играет роль. Роль Ланнистера, сына Тайвина. Чего нельзя сказать о встрече с Джоном на Стене, там Тирион позволяет себе быть настоящим, искренним. Признаться, что и сам не собирался идти на Стену, но вот пришел. Как и признаться, что он не может поспевать за своим более рослым собеседником. Их беседа - именно беседа друзей, двух равных, когда каждый из них знает, что другой его не высмеет. В этой беседе много искренности, мало пафоса. И сами персонажи признают, что успели сдружиться.

Это весьма и весьма интересный момент в линии Тириона. Ему не очень свойственно быть откровенным и говорить серьезно. Признавать собственные слабости. Ни с кем из тех, кого дальше встретит Тирион, карлик не будет вести бесед в подобном ключе.

Да, следующая встреча Тириона и Джона может состояться только в конце 6 или вообще в 7 книге. За 6 книг Тирион, естественно, очень сильно поменяется. Но почему у меня после перечитывания этой главы возникла теплая мысль, что Тирион даже годы спустя вполне может сохранить о Джоне светлые воспоминания, которые не перечеркнут его собственные взлеты и падения и слава, которая будет окружать Джона к моменту их новой встречи?

+3

10

19681,17 написал(а):

Его не могут волновать будни Джона

если Джон Обещанный Принц/Азор Ахай, то Кроворона должны очень интересовать его будни. тем более, что не исключено, что за ради рождения Джона, он интриговал еще 100 лет назад
но вот остальные Старки действительно не должны у него особого интереса вызывать - тут вы правы. НО!
лично я не очень верю во всесильность древовидцев. нет, сломать Руку Дорна - это конечно круто, но если бы они могли в легкую путешествовать во времени, то что им стоило еще до вторжения ПЛ ее сломать? ДЛ научили воронов говорить, так почему кто-то не вошел в такого ворона и самому себе же не рассказал о грозящем коллапсе?
и еще вопрос: если древовидцем должен был стать только Бран, зачем остальным Старчатам послали волчат? тут может быть два варианта:
1 - каждый из Старчат должен сыграть важную роль в битве с Иными. но эта верси разбивается о то, что Робб погиб, а Санса свою волчицу потеряла, в результате чего ее способности не развились
2 - тот кто волчат послал,знал, что в таком то поколении Старков должен родиться древовидец, но не знал кто точно это должен быть.

19843,17 написал(а):

азалось бы, что такого? Но! Если внимательно изучить все главы до главы Брана о пробуждении, обнаруживаешь, что до этого Старчата и Джон не видели волчьих снов, герои не испытывали предчувствий, к ним не приходили видения.

не согласна! Джона, при спасении волчат, посещает просто божественное прозрение: щенки предназначены вашим детям, милорд! но это бы еще ни чего, если бы следом не шла сцена с нахождением Призрака. Призрак единственный из волчат, кто не произносит ни звука: он не рычит, не воет, не тявкает, не скулит! однако же Джон его услышал. явно не в остром слухе тут дело

+2

11

20149,7 написал(а):

если Джон Обещанный Принц/Азор Ахай, то Кроворона должны очень интересовать его будни. тем более, что не исключено, что за ради рождения Джона, он интриговал еще 100 лет назад
но вот остальные Старки действительно не должны у него особого интереса вызывать - тут вы правы. НО!
лично я не очень верю во всесильность древовидцев. нет, сломать Руку Дорна - это конечно круто, но если бы они могли в легкую путешествовать во времени, то что им стоило еще до вторжения ПЛ ее сломать? ДЛ научили воронов говорить, так почему кто-то не вошел в такого ворона и самому себе же не рассказал о грозящем коллапсе?
и еще вопрос: если древовидцем должен был стать только Бран, зачем остальным Старчатам послали волчат? тут может быть два варианта:
1 - каждый из Старчат должен сыграть важную роль в битве с Иными. но эта верси разбивается о то, что Робб погиб, а Санса свою волчицу потеряла, в результате чего ее способности не развились
2 - тот кто волчат послал,знал, что в таком то поколении Старков должен родиться древовидец, но не знал кто точно это должен быть.

В этом весь Дед=)) Гадать, искать ответы можно бесконечно.
Он никак точно не обозначил способности древовидцев и в особенности Брана. Есть лишь намеки, образные фразы. Мы не знаем, какой в итоге окажется его магия.
Но я все равно думаю, что путешествия для Брана возможны. И он будет пытаться что-то изменить, но в итоге только и создаст ту реальность, которую знает (кроме некоторых моментов), его ошибки и приведут к тому положению вещей, которое знает он и знают другие. Я уже как-то встречала похожее в книгах, когда лишь спустя время герой понимает, что попытки исправить реальность прошлого приводят к той реальности, которую он знает. И, кстати, в таком случае у Деда не будет расщепления реальностей. Чернила на самом деле высохли, все уже случилось.

Про Джона и Старчат все сложнее. Возможно, появление волчицы по другую сторону стены так и останется нераскрыто. А Старчат Дед мог ввести только для того, чтобы 5 Старчат+Джон+Нед=7.

Не во всем у Мартина есть какой-то глубокий смысл.

20149,7 написал(а):

не согласна! Джона, при спасении волчат, посещает просто божественное прозрение: щенки предназначены вашим детям, милорд! но это бы еще ни чего, если бы следом не шла сцена с нахождением Призрака. Призрак единственный из волчат, кто не произносит ни звука: он не рычит, не воет, не тявкает, не скулит! однако же Джон его услышал. явно не в остром слухе тут дело

Нет. Я бы не стала сравнивать момент с волчатами и видение о Бене.

Это именно прозрение, вы верно подметили. Не видение, не предчувствие. Джон просто искал возможность сохранить щенков и, соображая быстро, хорошо чувствуя обстановку, нашел решение. Ну и то, как Джон услышал Призрака вообще не сравнимо. Он вполне мог его почувствовать, не зря же после окажется, что Призрак растет гораздо быстрее других волков, будто сама сила Джона его питает. Но это не сон, не видение и не предчувствие.

С Беном же все очень конкретно. Джон как наяву видит дядю в снегу в крови. Он не боится, что подобное может произойти, а именно видит то, что вот-вот случится.

+3

12

скажите пожалуйста а что означает сокращение СБ? сколько читал статью никак не мог понять, объясните тупому пожалуйста)))

0

13

Арслан
Старые боги же))

+1

14

спасибо большое))

+2

15

20149,7 написал(а):

ДЛ научили воронов говорить, так почему кто-то не вошел в такого ворона и самому себе же не рассказал о грозящем коллапсе?

По "Танцу" говорящие вороны - это не дрессированные птицы, это души Детей Леса, которые после смерти стали воронами. И именно так в старые времена передавали сообщения- прилетал ворон-ДЛ и говорил, что надо. Позже ДЛ-воронов стало все меньше, и поэтому стали писать письма, привязывая их к лапкам обычных птиц.
Но тут возникают вопросы:
1) Получается, что в вороне Мормонта сидит Дитя Леса? И именно поэтому он говорит, зачастую подыгрывая и помогая Джону?
2) А ворон Мормонта именно что подыгрывает Джону. Если там Дитя Леса, которого (как существо, у которых одни цели интересы с  Древовидцем) Джон не интересует, зачем ему это делать? Ладно мелкие подсказки, но в статус ЛК ворон буквально впихнул Джона)
3) Со всеми ли ворон говорит "Зерно. Котел. Сноу"? Или, допустим, с Мормонтом и Эймоном велись более содержательные беседы, а "зерно, зерно" - для маскировки?
4) Почему, в самом деле, никто не вошел в такую птицу и не сам, так через говорящую и разумную душу ДЛ передал, что надо?

20149,7 написал(а):

1 - каждый из Старчат должен сыграть важную роль в битве с Иными. но эта верси разбивается о то, что Робб погиб, а Санса свою волчицу потеряла, в результате чего ее способности не развились
2 - тот кто волчат послал,знал, что в таком то поколении Старков должен родиться древовидец, но не знал кто точно это должен быть.

Есть еще варианты:
3) Выдать волчат нужным Старкам, вычеркнув ненужных, не получилось бы.
Вы представьте, что устроила бы Кет, если бы волчонка получил Джон, а не наследник дома Робб и не ее любимица Санса?
4) Этот "кто-то" хотел не просто вручить волчат, но и предупредить каждого из Старков.
Нед получает знамение: мертвая волчица с оленьим рогом в горле и ее заснеженные щенки, чья жизнь и смерть зависят от мимопробегавших людей.
Робб получает знак за знаком: не верь семье жены - их не любит Серый Ветер. Уезжай из Близнецов - Серый Ветер не идет и горестно воет.
Санса получает знак: ее плюшевую нежную Леди убивают, потому что Ланнам кто-то должен ответить за позор Джоффа, а Нимерия недосягаема.
Ни один из них знаков не понимает. Нед становится такой же волчицей, которая гибнет, дав жизнь своим волчатам (спас Сансу ценой своей жизни. В сериале и с одобрения Мартина ввели еще и "Бейлор!" для Арьи), Робб впускает измену в свои и без того скудные ряды и гибнет на КС, Санса оказывается в роли Леди - она скована КГ, как Леди цепью, и Ланны изводят ее за победы Робба. Т.е. то, от чего остерегали волки, случилось.
5) Товарищ Мандерли утверждает, что волчата Старков - это уже их символ и доказательство трушности. Давос должен привезти Рикона и его лютоволка - только так, с т.з. Мандерли, можно доказать, что это живой Старк. Именно волками, уходившими вместе с мальчиками, подтверждает наш древесный шпионус то, что вылезшие из горящего Винтерфелла мальчики - сыновья Неда Старка.
Известность такую эти волки получили еще и потому что их стая, потому что за Леди схлестнулись Нед и Серсея - волчицу вывезли из КГ и захоронили в Винтерфелле, потому что Серый Ветер всегда был с Роббом, потому что на Стене сидит Черный Бастард с белым волком, а Речные Земли потрошит огромная волчица-мстительница во главе несметного воинства просто волков.
Один Лето погоды бы не сделал - про него мало кто знал бы, сам бы он воспринимался игрушкой для больного ребенка, которого бы, когда он заматерел, затравили бы.

п.с. а вот всесилие Древовидца, согласна, под вопросом.
Если он всемогущ, почему Стена в запустении? Почему произошло Восстание Баратеона, которое лишило Стену даже надежды на поддержку и постоянную помощь из столицы? Почему у ДЛ нет постоянной связи с людьми? Если он все видит и может спойлерить самому себе, почему Бринден Риверс ушел на Стену задолго до своей смерти?
В последнем случае, человек-древовидец явно шел на войну. Вместе с ним на Стену отправилась настоящая армия - его личные войска, Вороновы Зубы с луками из чардрева, все обитатели всех имеющихся тюрем, Эймон - единственный мейстер, которому Тарги могли доверять. Даже Темная Сестра, последний фамильный меч, и та отправляется на Стену вместе с Бринденом.
Это не ссылка, это - война, которую готовились встречать в ближайшее время. Спустя годы, дослужившись до ЛК, Бринден внезапно уходит за Стену - в Чардрево. Т.е. он понял, что битва с Иными переносится и срастается с деревом, ожидая следующего древовидца.
Если он может говорить с собой в прошлом, то в этот же момент он должен сообщить себе, что хотя бы Эймон (хотя бы до определенного возраста) и Зубы должны остаться при Эгге. Что ресурсы нужно вкладывать не в содержание армии на Стене, а в ее ремонт и возведение второй. Что древовидец, которому надо давать бой - не он, и надо укреплять связи со Старками, в частности, подбрасывая им певцов, нянек и солдат, которые бы могли тихо и незаметно прививать юным Старкам мысль, что зима близко и надо быть готовыми.

Отредактировано Меда (2021-02-06 10:18:00)

+2

16

25883,9 написал(а):

В последнем случае, человек-древовидец явно шел на войну.

ИМХО
Бринден стал древовидцем после того, как попал к ДЛ. т.е. у него были все данные чтобы им стать, потому он им и стал, но только после некой инициации у Детей (Бран вон какой-то кашицей кормили, хотя "древовидцем тебя делает твоя кровь"). наверняка Бриндена вели в Застенье также, как и Брана

+1

17

25964,7 написал(а):

ИМХО
Бринден стал древовидцем после того, как попал к ДЛ. т.е. у него были все данные чтобы им стать, потому он им и стал, но только после некой инициации у Детей (Бран вон какой-то кашицей кормили, хотя "древовидцем тебя делает твоя кровь"). наверняка Бриндена вели в Застенье также, как и Брана

Исходя из этой самой цитаты, а так же по тому, как объяснялись способности древовидца Жойеном, Бринденом и ДЛ, я пока склоняюсь, что древовидцем все же рождаются, поэтому, называть так Бриндена уместно в любой промежуток его жизни.
Так что, тут вопрос скорее: сколько Бринден мог к моменту отправки на Стену?
Мы знаем, что на момент "Таинственного Рыцаря" вся страна шепталась, что Бринден - колдун и что глаз у него "тысяча и один". А сам Бринден в это же время, то ли менял внешность, как Мелисандра, то ли уже тогда нарушал запрет и захватывал чужие тела.
Т.е. дар у него в тот момент уже пробужден и он им пользуется. Но насколько он пробужден, понимает ли Бринден, что он особенный даже среди колдунов, знает ли он в тот момент о ДН - вопрос.

+1

18

25969,9 написал(а):

Исходя из этой самой цитаты, а так же по тому, как объяснялись способности древовидца Жойеном, Бринденом и ДЛ, я пока склоняюсь, что древовидцем все же рождаются, поэтому, называть так Бриндена уместно в любой промежуток его жизни.

в таком случае, если теории об Эуроне верны, его тоже стоит называть древовидцем.

25969,9 написал(а):

Мы знаем, что на момент "Таинственного Рыцаря" вся страна шепталась, что Бринден - колдун и что глаз у него "тысяча и один". А сам Бринден в это же время, то ли менял внешность, как Мелисандра, то ли уже тогда нарушал запрет и захватывал чужие тела.

ИМХО, поговорка скорее всего подразумевает разветвлённую шпионскую сеть (Вариса тоже в колдовстве подозревают). здесь, мне кажется, имела место гениальная догадка: люди прозвали Бриндена колдуном, не подозревая, что он действительно колдун.
на счет внешности, скорее он пользуется приемом Мелисандры, чем действительно меняет тела: Дунк при ближайшем рассмотрении Пламма видит его лицо не четко, как и Джон за мгновение до того, как Костяной Лорд превратился в Манса

+2

19

25971,7 написал(а):

в таком случае, если теории об Эуроне верны, его тоже стоит называть древовидцем.

Почему?

25971,7 написал(а):

ИМХО, поговорка скорее всего подразумевает разветвлённую шпионскую сеть (Вариса тоже в колдовстве подозревают). здесь, мне кажется, имела место гениальная догадка: люди прозвали Бриндена колдуном, не подозревая, что он действительно колдун.

Но ведь и в случае с Варисом, тому есть причины - товарищ Рюген не даст соврать)
Понятно, что какая-то часть историй о Бриндене - сродни рассказам о Роббе, который рыщет волком, или крылатой волчице-Сансе (хотя в обоих случаях за сказкой стоит искаженная правда), и что "тысяча и один" - удачное попадание. Но что за этим стоит (а может стоять все, вплоть до искаженной цитаты самого Бриндена или какого-то колдуна о Бриндена)?

25971,7 написал(а):

на счет внешности, скорее он пользуется приемом Мелисандры, чем действительно меняет тела: Дунк при ближайшем рассмотрении Пламма видит его лицо не четко, как и Джон за мгновение до того, как Костяной Лорд превратился в Манса

Скорее всего)

+1

20

25973,9 написал(а):

Но ведь и в случае с Варисом, тому есть причины - товарищ Рюген не даст соврать)

мне кажется, что в случае с Варисом это как раз таки заблуждение. Рюгена нам показывали, и это просто переодетый Варис, а вот Пламм совсем на Кроворона не похож. хотя исключать, что в случае с Рюгеном Варису было нужно чтобы его узнали нельзя. в общем я не исключаю, что Варис может быть колдуном, но думаю, что все таки просто человек

25973,9 написал(а):

и что "тысяча и один" - удачное попадание.

скорее изощрённый троллинг

25973,9 написал(а):

Почему?

так есть же теория, что до Брана Бринден в ученики Эурона себе наметил. от того и Вороний Глаз, личный герб с красным глазом и собственный закрытый повязкой глаз. сам же Эурон Виктариону рассказывает, что в детстве ему снилось, что он может летать, а проснется и не может, и мейстр говорит, что нельзя.
но в какой-то момент Бринден передумал - потенциальный ученик начал ехать кукухой, насиловать младших братьев и творить еще черт знает что. не надежный товарищ оказался и Бринден передумал. а вот Эурон обиделся и решил мир вообще уничтожить.
теория забористая, но мне нравится

Отредактировано Тонкс (2021-02-09 20:02:48)

+3


Вы здесь » Лед и Пламя » Теории ПЛИО » Перечитывая ПЛИО (AnnaRina): Магия (сны, видения, предсказания) и т.д.


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно